К. МАРКС
венного движения. Но для этого необходима в обществе совокупность определенных условий материального существования, которые сами могут быть лишь продуктом долгого и мучитель-ного развития.
Правда, политическая экономия анализировала, хотя и недостаточно, стоимость и величину стоимости 1К Но она никогда не задавалась вопросом, почему труд представлен в стоимости, а мера труда, выражаемая его продолжительностью, — в вели¬чине стоимости продуктов. Формы, которые с первого же взгляда демонстрируют свою принадлежность к такому общественному периоду, когда производство и его отношения управляют чело—
11 Знаменитый Франклин, один из первых экономистов, который после Уильяма Петти раскрыл подлинное содержание стоимости, может дать нам пример того, как буржуазная политическая экономия осуществляет свой анализ. Он говорит: «Вообще торговля является не чем иным, как обменом труда на труд, и поэтому стоимость всех вещей наиболее точно оценивается трудом» («The Works of Benjamin Franklin etc., edited by Sparks». Boston, 1836, v. II, p. 267). To, что вещи имеют стоимость, Франклин находит столь же естественным, как и то, что тела имеют тяжесть. С его точки зрения, дело заключается просто в том, как наиболее точно можно оценить эту стоимость. Заявляя, что «стоимость всех вещей наиболее точно оценивается трудом», он даже не замечает, что тем самым он абстрагируется от различия обмениваемых работ и сводит их к одинаковому человеческому труду. В противном случае он должен был бы сказать: так как обмен башмаков или сапог на столы есть не что иное, как обмен сапожного ремесла на столярное, то с помощью труда столяра с наибольшей точностью оценивают стоимость башмаков. Употребляя слово «труд» вообще, он абстрагируется от полезного характера и конкретных форм различных видов труда.
Недостаточность рикардовского анализа величины стоимости — а это наилучший из ее анализов — будет показана в третьей и четвертой книгах этой работы. Что же касается стоимости вообще, то классическая политическая экономия никогда не разли¬чала ясно и определенно труд, как он представлен в стоимости, и тот же труд, как он представлен в потребительной стоимости продукта. Фактически она, конечно, делает это различие, так как рассматривает труд то с точки зрения качества, то с точки зрения количества. Но ей и в голову не приходит, что чисто количественное различие работ предполагает их единство или их качественное равенство, то есть сведение их к абстракт¬ному чвловеческому труду. Рикардо, например, заявляет, что он согласен со следую¬щими словами Деспота де Траси: «Так как вполне очевидно, что наши физические и ду¬ховные способности есть единственное первоначальное богатство, то применение этих способностей, то есть какой-нибудь труд, является нашим единственным первоначаль¬ным сокровищем и что всегда благодаря этому применению получаются вещи, которые мы называем благами… очевидно в то же время, что все эти блага представляют лишь труд, который их породил, и если они имеют стоимость или даже две различные стои¬мости, то они могут получить эти стоимости только от стоимости труда, который их произвел» (Destutt de Tracy. Élémens d’idéologie, IVs et Ve parties. Paris, 1826, p. 35, 36). Добавим лишь, что Рикардо приписывает словам Дестюта чересчур глубокий смысл. Правда, Дестют, с одной стороны, говорит, что вещи, составляющие богатство, пред¬ставляют труд, который их создал, по, с другой стороны, он утверждает, что они обре¬тают две свои различные стоимости (потребительную стоимость и меновую стоимость), отличные от стоимости труда. Тем самым он впадает в скудоумие вульгарной политической экономии, которая берет первоначально стоимость одного товара (труда, например) для того, чтобы определять стоимость других товаров.
Рикардо это понимает так, как если бы Дестют говорил, что труд’(а не его стоимость) представлен как в потребительной стоимости, так и в меновой стоимости. Но сам он настолько плохо различает двойственный характер труда, что на протяжении всей своей главы «Стоимость и богатство» вынужден то и дело заниматься пошлостями Ж. Б. Сэя. А к концу он уже весьма удивлен, что по вопросу о труде как источнике стоимосш согласен с Деспотом, у которого на стоимость те же взгляды, что и у Сэя.
[ФРАГМЕНТЫ ИЗ ФРАНЦУЗСКОГО ИЗДАНИЯ I т. «КАПИТАЛА»] 183
веком вместо того, чтобы человек управлял ими, представляются буржуазному сознанию представителей политической эконо¬мии столь же естественной необходимостью, как и сам производительный труд. Нет ничего удивительного, что политическая экономия обращается с формами общественного производства, предшествующими буржуазному производству, так же, как отцы церкви обращаются с формами религии, предшествовав¬шими христианству х).