— Это что, упрек дочерней ревности? Но иногда так славно, радостно повозиться с ребятишками!
— Не просто же ради забавы, — не уступала Надя. — Вот погоди, заведу тебе внуков… — Пошутила — и смутилась, ниже склонила кудри над чертежом.
Почему мысль о возможности стать матерью не обжигала раньше лица таким жарким румянцем?
— Ты знал мужа Пучковой?
— Знал, — нехотя сказал Дронов.
— Какой он?
— Серьезный товарищ, симпатяга и работяга, но вот бросил Полину… Дети у них. Мы это дело нигде не обсуждали — Полина не захотела.
— Тебе понравилось, что она отпустила его без шума?
— Честно говоря — да.
— Почему «честно говоря»? Разве можно говорить нечестно? Ты мог бы уйти от мамы к другой женщине? Приятнее жить с молоденькой? Да?
— Ты что-то дерзишь мне, дочь! А ты меня осудила бы за развод?
— Осудила. Это разбило бы жизнь мамы, а я не встречала женщины лучше, чище, трудолюбивее. Кого бы ты взял взамен? Старше ее не взял бы, правда? Значит, фитюльку-шоколадницу, как Пучков? Ужасно! Миллионы людей погибли в боях за революцию, за будущее, а мы всякую дрянь начнем тащить обратно? Ну почему эта девчонка польстилась на пожилого — мужа Полины? И так навязывалась больному человеку гадко, некрасиво, используя свое положение врача. Полина все мне рассказала, и я чуть не заболела от возмущения. Мы обязаны быть самыми честными людьми, самыми неподкупными. А Пучков об этом забыл.
Дронов расхаживал по чисто вымытым половицам, внимательно поглядывая на разгоряченную дочь.
— Строгий ты судья, оказывается! Конечно, молодежи свойственна прямолинейность и требовательность, особенно по отношению к нам, людям старшего поколения. Это потому, что вы присваиваете только себе право на счастье и ошибки — одним словом, на жизнь сердца. На нас же смотрите порой как на ветошь. Знаком тебе вот такой чертежик? — Дронов присел на корточки рядом с дочерью, небрежно начертил на краю фанерной доски два одинаковых равнобедренных треугольника, наложенных друг на друга.
— Что это обозначает? — спросила Надя, прочитав чертежик как римское двадцать.
— Один большой писатель начертил в своем дневнике и написал… Не помню точно, но смысл таков: родился человек, и основание треугольника — это его физические жизненные возможности. Но годы бегут, меньше, уже становятся эти возможности, пока на вершине не сходят к нулю. Вершина же второго треугольника, лежащая на основании первого, — душевные способности человека, которые при его рождении равняются нулю. Но с возрастом все шире и больше становится то, что мы называем душой, все глубже и обширнее познания, все яростнее жажда жить. И когда телесные силы приходят к нулю, душевные иногда настолько велики, что просто до слез обидно, что нельзя их хотя бы передать другому.
— Поразительно, что величайшую трагедию человеческой жизни можно уложить в простую схему. Но это бьет именно по таким, как муж Пучковой: Полина была в расцвете душевных и физических сил…
— Поэтому-то она и смогла понять и простить.
— Нет, она не простила. Поняла… Может быть! Конечно, поняла низость человека, которому отдала свою молодость.
— С которым была счастлива в молодости, — поправил Дронов.
— Ты нарочно сердишь меня сегодня! Я на месте Полины тоже казнила бы этого человека презрением. Разлюбила бы и тебя, если бы ты променял маму на какую-нибудь бессовестную женщину!
— Я так не поступлю потому, что люблю нашу маму, но если бы разлюбил ее, то не побоялся бы даже твоего осуждения.
Надя гневно посмотрела на отца.
— Да, да, — подтвердил он весело. — В тебе говорит юный эгоизм, а ведь тебя тоже ждут сердечные волнения. Я знаю: мама подготовила тебя… Но, милая дочь, буря ломает гордые дубы, а для гибкой талинки не страшны никакие ураганы.
— Значит, плохо быть твердой в своих убеждениях?!
— Наоборот! Нельзя подходить к жизни только с категорическими требованиями. Иногда нужна гибкость, то бишь чуткость, умение быть снисходительным, не унижая себя и не оскорбляя другого.
— Не признаю снисходительности.
— Прекрасно. Однако это накладывает большие обязательства и на тебя. Нелегко остаться на уровне собственных высоких требований, когда дело коснется тебя самой. Я ведь не призываю к уступкам в вопросах морали, к поблажкам ради соблюдения внешнего приличия. Лицемером никогда не был и стать не собираюсь. Просто меня беспокоит твоя излишняя самонадеянность — плохой союзник в житейских потрясениях. Уверенность — другое дело. — Дронов кивнул на чертеж Надиного проекта. — Вот что создает ее — стремление к творчеству, желание все строить своими руками. Надобно сказать, вы, молодые, это умеете!