— Это верно, талантливых людей ценить надо. Они золотой фонд страны! Мы не бог весть какие новаторы, а и то сколько внимания нам оказано! — Груздев взял проект реконструкции по цеху термического крекинга, одобренный экспертами, и подал Баркову. — Гляди, инженер, как общественность круто за наше дело взялась!
На другой день Груздев уже был в обкоме партии у Щелгунова.
— Начал я сдавать. Одышка, шут ее побери! Значит, сердце шалит, — с досадой пожаловался ему Сошкин.
Глаза председателя Совнархоза действительно смотрели устало, на лице появилась одутловатость. Но едва Груздев достал из портфеля документы, составленные экспертизой, как Сошкин мгновенно преобразился.
— Звонил я на днях в Москву нашему союзнику Белякову. — Он придвинулся к Груздеву и начал тихо, но оживленно рассказывать ему что-то о своих переговорах с директором проектного института. Чего ты там бунчишь, Иван Наумович? О чем вы? — поинтересовался Щелгунов.
— Да о том же — о нефтехимии. Видишь, Денис, правы были наши камцы: все подтвердилось.
Щелгунов подсел поближе, сказал осторожно:
— Подтвердилось точно, только не очень-то обольщайтесь надеждами: не исключен встречный ход Карягина. Как-никак крепко задели его амбицию.
— Мы не в шахматы играем, чтобы ждать встречного хода! Или тебе уже известно что-нибудь? — с невольной резкостью бросил Груздев.
Щелгунов хмуро усмехнулся:
— Идет мышиная возня… Нефтяной отдел Госплана собирается опротестовать назначение экспертизы.
— Каким образом опротестовать, если она уже выполнила поручение?
— Карягин сумеет, ему не впервой, — сказал Сошкин, тоже не на шутку встревоженный.
— Тогда надо немедленно действовать! — Груздеву вспомнилась гипсовая статуэтка с отломанной головой в руках Карягина. — Бог знает что! Почти тридцать человек единодушно высказались.
— Он на этом и сыграет! Мнение ведомственной комиссии, допустим, из четырех человек, для него было бы весомее.
— Ну, знаешь!.. — Груздев, не скрывая раздражения, тяжело опустил на стол кулак. — А я уже собирался просить вас, чтобы вы облегчили нам внедрение новых методов и новой техники.
Щелгунов согласно кивнул: он отлично представлял себе все трудности желанной реконструкции на заводе, но пока что камцев ожидала лишь очередная трепка нервов и новые мытарства по ведомствам.
— Опять начнется сказка про белого бычка, — сказал он. — Придется повременить, пока Карягин от общих слов не перейдет к активным действиям. Тогда и мы прибегнем к контрмерам.
Груздев подскочил с неожиданной легкостью, протестующе взмахнул руками:
— Если бы речь шла о моем личном деле, я бы давно отступился. Но здесь нельзя идти на попятную и ждать нельзя: доколе будем бросать на ветер миллиарды, распылять драгоценные дары природы? Потом хватимся, да поздно будет: понастроим заводы-гиганты по производству синте-каучука и пластмасс, а сырье-то тю-тю — спалили на факелах.
— Семен Тризна жаловался сегодня. Вернулся, говорит, нынче наш секретарь горкома и взыскание мне привез по партийной линии, — неожиданно вспомнил Сошкин, на самом деле хотевший хоть немного отвлечься от разговора, который вызывал у него настоящую изжогу.
— Скрепин и сам получил взыскание. — Щелгунов рассмеялся, вспоминая проделку светлогорцев. — Неужели не знаешь, Алеша? У них в районе поп возвестил, будто святая вода в деревне объявилась. А Семен с Джабаром Самедовым взяли бочку нефти да ночью в источник опрокинули. Сканда-ал бы-ыл! Пришлось инструкторов обкома специально посылать, и выговор объявили товарищам за такую «активную» антирелигиозную пропаганду.
Груздев нехотя улыбнулся, услышав о мальчишеской затее своих уже немолодых дружков.
— Больно вы круто с ними поступили. Можно бы заявить: дескать, природное нефтепроявление.
— В том-то и дело, что подкараулили наших затейников с этой дурацкой бочкой — отличный родник загрязнили! — Щелгунов сурово свел щетинистые брови, но в глазах его играли смешливые искорки. — Расплодили мы богомолов на свою голову! Сектантов развелось — гибель! Ведь это борьба за души людские: мы людей к коммунизму зовем, а те назад тянут.
— Какие бы палки ни совали нам в колеса, мы двигаемся вперед, — сказал Сошкин. — Ездил я вчера на один из заводов в Ленинском районе. Город будущего вырос на пустырях под Казанью, не хуже московского Юго-Запада! Даже теплее, уютнее.