Наконец Самедову удалось благополучно пройти уступ, образованный в породе; но не успели буровики облегченно вздохнуть, вышка будто подпрыгнула, заскрипев деревянным остовом, раздался оглушительный гул, и высокий фонтан грязи обдал всех.
Ярулла не сразу сообразил, что произошло, но успел увидеть, как дико исказилось лицо мастера, даже слезы брызнули из его глаз. Оборвалась резьба, и вся громада из труб рухнула на забой.
Почему Самедов заплакал? Видно, нервы его не выдержали повседневного испытания, тоже стали сдавать. Когда кто-то сказал, что резьба подвела, потому что оборудование доставляла женщина-трактористка, Джабар совсем взбеленился и чуть не затеял драки.
Потом он, вооружись ловильным колоколом, занялся охотой за трубами, рухнувшими в скважину, и опять от его усилий вышка заходила ходуном, а Ярулла замирал от страха: вдруг оборвется еще талевый блок и останется от буровой вахты мокрое место? Только к исходу вторых суток Джабар сумел уцепиться за муфту верхней трубы, и началось вытягивание стальных звеньев, которые во многих местах напоминали скрюченные и поломанные макароны.
Ох, нелегкое, оказывается, дело заново собрать и спустить обсадную колонну! Но когда приехала перфораторная бригада простреливать низ этой колонны, где надеялись встретить песчаник, пропитанный нефтью, разведчики окончательно потеряли покой.
— А ежели покрепче стукнешь? — спросил Ярулла техника, который заряжал перфоратор.
— Тогда рванет! Тебя может пополам перерезать, от нас только брызги полетят.
— Не больно хорошо. Да!
Ярулла отступил, продолжая с интересом наблюдать, как начальник взрывного отряда осторожно вводил под круглые отверстия в трубе перфоратора конусообразные заряды. Может быть, товарищи преувеличивают опасность для пущей важности, но все-таки… взрывчатка. Не остался бы сиротой Равиль Низамов.
Однако уходить домой не хотелось. Вдруг из первых же пробоин, выплюнув пустой перфоратор, взметнется грозная, но желанная струя нефти, заплещет, зашумит на всю окрестность? Вот бы! В расчете на такую возможность над скважиной заранее установили задвижку — если ударит фонтан, Ярулла сразу бросится закрывать ее. Стреляют на глубине около тысячи метров, и звуки доносятся слабо. Долгая песня получается.
Буровики ходили теперь вокруг вышки, забыв об отдыхе; изнывая от беспокойства, заглядывали в горло скважины.
— Отойдите, ради Христа! — сурово просил техник.
Семен Тризна помогал начальнику отряда вести учет взрывов; то и дело наведывались Дронов и Груздев — все были взбудоражены.
Прислушиваясь к вою октябрьского ветра, зло толкавшего вышку, отчего она вздрагивала своими мощными деревянными ребрами сверху донизу, Ярулла топтался то на пустом «подсвечнике», то на помосте. Дома Наджия, наверно, сварила суп, заправленный картошкой или лапшой (хорошо бы похлебать горячего!), но разве можно уйти?
— Плохо работают эти штуки! — с досадой сказал Джабар Семену Тризне, отмечавшему расстояние между прострелами на черном мокром кабеле, который, разбрызгивая раствор, шел из скважины на лебедку. — Опять осечка одним патроном. Сдохнешь, пока дождешься результатов!
И на второй и на третий день дело шло так же (в ночное время работать со взрывчаткой не разрешалось), поднимается и опускается перфоратор, стреляют, стреляют — изрешетили, наверно, весь низ колонны, а толку нет!
«Ну как вовсе не будет нефти? Тогда забирай жену и сынишку и кати куда хочешь», — думал Ярулла. Вздремнув дома с часок, он снова бежал к буровой, смотрел на чужую работу, прислушивался к разговору Семена Тризны и Дронова:
— При выстреле перфоратора возникает давление воздушной струи в тысячи атмосфер…
Что за сила тысяча атмосфер? Все равно, что шестьсот миллионов лет — возраст, который Сенька приписывает здешним породам! Любит поговорить Сенька-начальник, но и до работы охоч, хотя сейчас здесь для него настоящего дела нет. А он тоже словно прикован к буровой и до того извелся от ожидания, что Ярулле хочется сказать: «Иди-ка ты домой! Поспи маленько, а то заткнешь заряд не тем концом, либо головку у него отломишь — и натворишь чудес! Потерпим лишний день, а то как бы скважину не испортить!»
Но Ярулла только думает так, а сам опять заглядывает в широкую горловину колонны: глинистый раствор, заполняющий ее почти до краев, стоит спокойно. Вот оказия!
Даже появление Зарифы на помосте вышки не согнало отрешенного выражения с его лица. Да и она не очень оживилась при встрече, наоборот, строго посмотрела: дескать, беретесь за дело, а толком выполнить не умеете.