Стиффи сравнила предстоящую мне операцию с визитом к дантисту, но, приближаясь к упомянутой двери, я чувствовал себя как в школьные времена, когда шел к директору получать взбучку. Вы, конечно, помните, как я однажды вечером спустился тайком в кабинет преподобного Обри Апджона за печеньем и вдруг оказался нос к носу со старым чертом, на мне немнущаяся полосатая пижама, он в костюме и смотрит на меня, точно удав на кролика. В тот вечер, прежде чем отпустить меня, он назначил мне свидание на завтра, в половине пятого, на том же месте, и сейчас я почти так же холодел от страха, как в тот далекий день моего детства. Вот я постучал в дверь, и голос, который трудно было принять за голос человека, пригласил меня войти.
Единственная разница заключалась в том, что преподобный Обри сидел в кабинете один, а сэр Уоткин Бассет был окружен компанией друзей. Когда я поднес руку к дверной панели, мне послышался гул голосов, а войдя, я убедился, что слух меня не обманул. За столом сидел папаша Бассет, рядом стоял полицейский Юстас Оутс.
Если раньше сердце у меня замирало, то при виде этой парочки заколотилось как сумасшедшее. Не знаю, доводилось ли вам когда-нибудь представать перед мировым судьей, но если доводилось, вы подтвердите, что это не забывается, и если спустя какое-то время вы вдруг видите сидящего за столом мирового судью, а рядом с ним стоит полицейский, вы вследствие ассоциации идей испытываете легкий шок и теряете присутствие духа.
Старикашка Бассет бросил на меня острый взгляд, от которого сердце совсем зашлось.
— Да, мистер Вустер?
— Э…а… могу я поговорить с вами?
— Поговорить со мной? — Я видел, что в душе сэра Уоткина Бассета борются непреодолимая неприязнь к Вустерам, которые грозят заполонить его святая святых, и чувство долга по отношению к гостю. Наконец последнее взяло верх. — Ну что же… То есть… Если вы действительно… Да, конечно… Садитесь, пожалуйста.
Я сел и почувствовал себя гораздо увереннее. В суде вы обязаны стоять. Старый хрыч метнул в мою сторону взгляд — не краду ли я ковер? — и снова обратился к полицейскому.
— Ну что же, Оутс, думаю, мы все обговорили.
— Очень хорошо, сэр Уоткин.
— Вы уяснили, что я прошу вас сделать?
— Да, сэр.
— Что касается другого дела, я вникну в него со всем вниманием, помня о высказанных вами подозрениях. Будет проведено самое тщательное расследование.
Ревностный служака удалился, громко топая. Старикашка Бассет принялся перекладывать бумаги на столе. Потом скосил на меня глаз.
— Мистер Вустер, это был полицейский Оутс.
— Да.
— Вы его знаете?
— Я его видел.
— Когда?
— Сегодня днем.
— А позже?
— Нет.
— Вы совершенно уверены?
— Да, совершенно.
— Хм.
И снова взялся за бумаги, потом завел другую пластинку:
— Мы были очень огорчены, мистер Вустер, что вы не остались с нами в гостиной после ужина.
Конечно, такое признание слегка обескуражило. Не может же человек, хоть сколько-нибудь деликатный, признаться хозяину дома, что бегает от него, как от прокаженного.
— Вас очень не хватало.
— В самом деле? Я очень огорчен. У меня немного разболелась голова, и я пошел к себе отдохнуть.
— Понятно. И все время оставались у себя?
— Да.
— Вы случайно не вышли прогуляться и подышать свежим воздухом? Очень помогает при головной боли.
— Нет, я все время лежал.
— Понимаю. Однако странно: моя дочь Мадлен говорит, что дважды заходила к вам после ужина, но комната была пуста.
— В самом деле? Она не застала меня?
— Нет.
— Наверное, я был в другом месте.
— Та же самая мысль пришла в голову и мне.
— А, вспомнил. Я действительно выходил два раза.
— Ясно.
Он взял ручку и нагнулся над столом, постукивая ручкой по указательному пальцу левой руки.
— Сегодня вечером кто-то похитил каску у полицейского Оутса, — сообщил он, меняя тему.
— Да что вы!
— Представьте себе. К сожалению, он не разглядел злоумышленника.
— Не разглядел?
— Нет. В тот миг, когда совершалось преступление, он стоял к негодяю спиной.
— Конечно, трудно разглядеть злоумышленника, если стоишь к нему спиной.
— Да уж.
— Да.
В разговоре наступила пауза. И хотя мы вроде бы соглашались друг с другом по всем пунктам, я по-прежнему чувствовал, что обстановка напряженная, и попытался разрядить ее байкой, которую помнил еще со времен in statu pupillari.[36]