Том 5. Статьи

И кровавился ствол,
Принимая лицо.
Вот черта – это нос,
Вот дыра – это глаз.
В тело раз,
В липу два.
Покраснела трава,
Заалелся откос,
И у ног
В красных пятнах лежит
Новый бог.

Но Сергей Городецкий не только певец Ярилы и Перуна: поэт приходит в современный город, чтобы подслушать таинственные вздохи и безумные слова в углах и вертепах. В надежде на Дикую Волю, с горящим сердцем, бродит он по улицам и площадям, и ему чудятся везде томления и шопот – предчувствия небывалого мятежа.

В своих городских стихах поэт является учеником Некрасова: но в печальные песни вплетаются напевы бунта. И есть у поэта таинственная спутница, влекущая его по трудным лесным путям.

И поэт неустанно обращается к ней:

Ты прошла по этим странам,
Ты зажгла мои леса;
Ты окутала туманом
Золотые небеса;
Ты овеяла дурманом
Дикой воли голоса.

Но настанет миг, развеется туман, поэт увидит лицо своей бессмертной подруги и «голоса дикой воли» прозвучат стройно, в лад ее вечной песне.

Снежная Дева

«Он напрягал зрение и видел только, как летал снег и как снежинки явственно складывались в разные фигуры: то выглянет из потемок белая смеющаяся рожа мертвеца, то проскачет белый конь, а на нем амазонка в кисейном платье, то пролетит над го левою вереница белых лебедой»…

Антон Чехов.

1.

Жуковский, Фет и Владимир Соловьев – вот ближайшие учителя Александра Блока. Явно, что романтизм Блока сродни романтизму Жуковского, тема любовных стихов напоминает иногда тему «Вечерних Огней», а «Прекрасная Дама» – один из аспектов соловьсвской «Девы Радужных Ворот», «этой древней мечты гностиков».

Внимательное чтение таких стихов Фета, как «Во сне», «В леса безлюдной стороны…», «Вчера я шел по зале освещенной…», «Как трудно повторять живую красоту…» оказало влияние на творчество молодого поэта, влияние непосредственное – и по существу. Здесь – та же мелодия, то же томление.

И в ряде иных стихов Фета мы слышим звуки, исполненные той же печальной влюбленности: «Томительно, призывно и напрасно…», «Когда мои мечты за гранью прошлых дней…», «Напрасно, дивная, смешавшися с толпою…». Правда, Блок создал новый, уже не фетовский ритм, но сущность мелодии еще звучит попрежнему:

Так. Неизменно все, как было.
Я в старом ласковом бреду.
Ты для меня остановила
Времен живую череду…

И я пришел плющом венчанный,
Как в юности – к истокам рек.
И над водой, за мглой туманной –
Мне улыбнулся тот же брег.

И те же явственные звуки
Меня зовут из камыша.
И те же матовые руки
Провидит вещая душа.

И, конечно, не одни русские поэты, влияли на творчество Александра Блока: мир немецких романтиков – и прежде всего Гофмана – чаровал душу поэта. И великий сказочник Андерсен научил многому и много тайн открыл лирику.

Признания поэта в его книге «Земля в снегу» иногда странно созвучны с фантастикой Андерсена. Из-под маски «Снежной Девы», воспетой Александром Блоком, неожиданно глядят на нас то холодные глаза андерсеновской «Девы Льдов», овладевшей Руди, то глаза «Снежной Королевы», похитившей мальчика Кая.

И судьба поэта не напоминает ли судьбу этих сказочных смельчаков?

Вьюга пела.
И кололи снежные иглы.
И душа леденела.
Ты меня настигла –
Ты запрокинула голову в высь.
Ты сказала: – Глядись, глядись,
Пока не забудешь
Того, что любишь.

Мальчика Кая похитила Снежная Королева. Это была высокая, стройная, прекрасная женщина.

– Славно проехались! – сказала она. – Но ты совсем замерз? Полезай ко мне в шубу!

И, посадив мальчика к себе в сани, она завернула его в свою шубу; Кай словно опустился в снежный сугроб.

– Все еще мерзнешь? – спросила она, и поцеловала его в лоб.

В снежной маске, рыцарь милый,
В снежной маске, ты гори!
Я ль не пела, не любила,
Поцелуев не дарила
От зари и до зари?

«У! поцелуй ее был холоднее льда, пронизал его холодом насквозь и дошел до самого сердца, а оно и без того уже было наполовину ледяным. Одну минуту Каю казалось, что вот-вот он умрет, но, нет, напротив, стало легче, он даже совсем перестал зябнуть».