Рассвет
Едва озарены верхушки гор.
Еще не вышло гордое Светило,
В котором всем земным восторг и сила.
Сейчас оно начнет дневной дозор.
Под белой дымкой зеркало озер.
Цветы еще закрытый кадила.
Долины спят. Но тьма уж уступила.
И только знака ждет старинный бор.
Купавы словно дремлющия луны.
Все шире свет. Все ярче горный храм.
Расплавленный рубин по ледникам.
Весь мир земной натянутые струны.
Скорей. Скорей. Мы снова будем юны.
И ток огней ударил по струнам.
Что со мной?
Что сделалось со мной? Я весь пою.
Свиваю мысли в тонкий строй сонета.
Ласкаю зорким взором то и это,
Всю вечность принимаю как мою.
Из черных глыб я белое кую.
И повесть чувства в сталь и свет одета.
Во всем я ощущаю только лето,
Ветров пьянящих теплую струю.
О, что со мной? Я счастлив непонятно.
Ведь боль я знаю так же, как и все.
Хожу босой по стеклам. И в росе
Ищу душой того, что невозвратно.
Я знаю. Это – солнце ароматно
Во мне поет. Я весь в его красе.
Пир
Пир огненный вверху уже готов.
Горячий ток дошел до нижних далей.
Повесил по ветвям наряд вуалей,
Так скоро после дней разлома льдов.
На вербе кучки пахнущих цветов.
Зима разбила скрепы всех скрижалей.
Взамену вьюг, взамен свинца печалей,
Качанье золотых колокольцов.
Мой лютик. Лютик. Ты совсем не лютый.
Купальницы. Бубенчик. Ты звенишь.
Упоеваюсь ласковой минутой.
Пред пиршеством торжественная тишь.
Синее синь. И с громом, в туче вздутой,
Расцвел Огонь, лозою перегнутой.
Оно прекрасно
Оно прекрасно ласкою привета.
Всегда слепые смотрят на него.
И чувствуют. И любят. Оттого,
Что в нем огонь есть нежный, кроме света.
Оно в сознаньи расцвечает лето.
Кто счастлив здесь, он счастлив чрез него.
Лишь им живое в мире не мертво.
Лишь с ним мечта рубинами одета.
Я опускаю веки и смотрю.
Я вижу. Сказка крови бьется ало.
В моих глазах я чувствую зарю.
Какое слово в Вечность побежало?
Я с тем, пред кем не властны яд и жало.
От Солнца к Солнцу я свечой горю.
Умей творить
Умей творить из самых малых крох.
Иначе для чего же ты кудесник?
Среди людей ты божества наместник,
Так помни, чтоб в словах твоих был бог.
В лугах расцвел кустом чертополох,
Он жесток, но в лиловом он – прелестник.
Один толкачик – знойных суток вестник.
Судьба в один вместиться может вздох.
Маэстро итальянских колдований
Приказывал своим ученикам
Провидеть полный пышной славы храм
В обломках камня и в обрывках тканей.
Умей хотеть – и силою желаний
Господень дух промчится по струнам
Цветок
Цветок – мечта расцветшего растенья,
Пробившего свой путь из тьмы земли,
Цветок – костер, что духи нам зажгли,
Верховный знак творящего хотенья.
Веселых красок, в пляске, восхожденье,
Победа грезы в прахе и в пыли,
Блеск радуг, пронизавших хрустали,
Путь в Вечность чрез минутное виденье.
Цветок с цветком ведет душистый спор,
Волнуя, убеждая, и влюбляя,
Цветок цветку – планета молодая.
Таинственный о счастье разговор.
И вестники цветов, в их звездном храме,
Лишь существа с звенящими крылами.
Сонеты Солнца
Сонеты солнца, меда и луны.
В пылании томительных июлей
Бросали пчелы рано утром улей,
Заслыша дух цветущей крутизны.
Был гул в горах. От солнца ход струны.
И каменный баран упал с косулей,
Сраженные одной и той же пулей.
И кровью их расцвечивал я сны.
От плоти плоть питал я, не жалея
Зверей, которым смерть дала рука.
Тот мед, что пчелы собрали с цветка, –
Я взял. И вся пчелиная затея
Сказала мне, чтоб жил я не робея,
Что жизнь смела, безбрежна и сладка.
Полдень
С утра до полдня в духе я певучем,
Со всем земным я все же не земной.
Я восхожу с растущею волной,
До полдня, к Солнцу, к тем горнилам жгучим.
Найдем, сверкнем, полюбим, и замучим,
Занежим семицветной пеленой.
К черте расцвета. К музыке. За мной.
Взнесем дары, и приобщим их к тучам.
Но вдруг в душе означится излом.
Пронзить предел восторженность сгоранья.
Двенадцать. Солнце кончило игранье.
Хоть вы придите, молния и гром.
До завтра мгла и ощупь собиранья.
Но завтра утро вновь качнет крылом.
Огневзнесенье
Луна была сгущенной чернотой,
Она являлась диском строго-черным.
А над чертой ее, огнем узорным
Сияла алость, млея красотой.
Вокруг – венец лучисто-молодой
С сребристым излиянием повторным,
Нежней, чем свет зари по высям горным,
Костер, зажженный огненной мечтой.
Воздушных роз расплавлениость и мленье,
Сто тысяч верст циклонная игра
Живого серебра, его свеченья.
Но вот луне содвинуться пора.
И солнце потопило выявленье
Священной пляски, пир огневзнесенья.
Из пропастей
Я знаю, что в начале было Слово,
Что было у Предвечного оно,
С которым было мысли суждено
Расстаться, чтоб к Нему стремиться снова.