15) За других мне думать особенно не нужно было, нужно думать лишь о том, что человек желает в настоящее время и какие <могут> возникнуть из этого следствия. Пример: 1) Вы просите справку о работе на пр<ииске> «Партизан», я знаю, моей справки мало для подтверждения, и я рекомендую А. Верного. 2) Из тайги: Сусуман, Ягодное и т. д. приезжает человек показаться врачам областным, записался на мой прием. Я нашел конъюнктивит, хр<оническую> ангину, посоветовал ему удалить миндалины, но нужна консультация терапевта. Написать в карточку, и мое дело сделано. За это время я узнаю весь его быт до прабабушки. Если он пойдет с карточкой в регистратуру, там ему и м<ед>сестре скажут, что у терапевта уже пять «лишних» больных, пусть придет завтра, а завтра начинай сначала. А он остановился у знакомых, а те едва сами ютятся, в гостинице мест нет...
Я беру его карточку и с больным иду к терапевту, тот поморщится, но при мне посмотрит больного, запишет и скажет, что там полагается, но если у больного в связи с хр<онической> ангиной появилась какая-либо сердечная порочность, он ему не скажет прямо, остерегаясь бегства больного в болезнь... Ко мне приходили на прием папаши и мамаши с жалобами, что дети плохо учатся, мочатся в кровати, мальчики курят, а инвалиды, что первую кат<егорию> заменили на II-ю, вторую на III-ю.
И я, где прямым своим вмешательством, помогал, а где просил оказать помощь других, иногда и удачно.
16) Не отрешаясь от земных благ и не делая почти никаких усилий для своего скромного бытия, я, когда стал работать у Ивана Коновалова, с того времени, за искл<ючением> одного года — Археол<огический> институт, я не нуждался. Студентом-медиком был стекольщиком и печником. После института работали с женой по спец<иальности> врачами. Как Вы знаете, в лагере я также не нуждался. (На участке работая, имел корову, кур, поросят.)
17) Мои переходы из одного места работы на другое почти всегда сопровождались трудностями. Мне хозяев положения приходилось уговаривать, что я им буду самым подходящим и полезным. Но для жизненной удачи я ходил по субботам в церковь и просил Всевышнего послать мне удачи и счастья. В 1916 году на санпоезде я у поездного свящ<енника> прочитал Библию, Откровение, Псалтырь и пришел к выводу, что это не толкование о божестве, а нравственный кодекс, и вера в Единого как-то отодвинулась от моего бытия. Сохранил уважение к нравственным кодексам любых направлений.
18) О самоубийстве я не думал, считал жизнь высшим даром природы, и она, как пришла к нам независимо от нашей воли, и такой же независимой должна уйти.
19) У меня со всеми врачами отношения были хорошие, но дружбу я водил только с пр<офессором> Аксянцевым на с. Артукане.
Я был, как считали власти, опасным, под большим наблюдением соответств<енных> органов, и боялся врачей подвергнуть опасности «создания группы».
20) В продолжении 18 лет образование, какое там можно получить, лит<ературой> нас не баловали.
Я весной 1939 г. написал работу в медицинский журнал: «Благоприятное действие закапывания крови при солнечных ожогах глаз». Журнал этот выходил на Колыме (в Магадане) под редакцией, кажется, Хорошева. Но тогда посчитали, что тема эта не актуальна и не гуманна. Но кровь при болезни глаз стали применять с 1941 года. Повторил в 1944 году эту же тему, так она и затерялась. По возможности, журналы медицинские читал разные, что попадалось.
21) Я больше практический человек, а поэтому старых авторов я прочел до лагеря, а новых кое-что в лагере и в настоящее время. Литература новая пишется не для человека, а человек для литературы, литературы монополизированной. Она поучает, а не заставляет думать. Сказки я пишу, знаю, что без хорошего редактирования от них толку не будет. Рассказ не окон<ченный> Ефим мне прислал, кем-то переписанный от руки. Просматривая Ефима, я для самозащиты в одном месте похвалил «Мудрого».
22) Музыке меня обучали весной соловьи да лягушки в болоте и петух Еремей. После контузии в 1920 году я утратил слух на звуки некоторой длины волн, а поэтому многие произведения музыки я не понимаю. Но что мне удается понять, мне все же, кроме развлекательной, нравится та, которая выражает борьбу за свободу человека, так мне кажется.
23–24) Газеты я стал читать с 1910 г. Сперва газ<ету> «Копейку», потом московский листок «Раннее утро», «Русское слово». Разбирался я плохо в газетах. То время и в газетах первых дней (годов) революции тоже плохо выбир<ал>. Немного газет и журналов («Новое время», «За рубежом») почитать находил в условиях лагеря.