Каттлея медленно села, слегка наклонилась вперёд и обхватила колени руками, долго-долго глядя в ту сторону.
Солнце постепенно поднималось, осыпая её своими лучами.
Баклунд, пункт раздачи еды.
Старлин Саммер, с лицом, прикрытым вуалью, уже не опускала так часто голову, как в предыдущие месяцы, боясь, что её узнают. Она с тревогой смотрела вперёд, опасаясь, что бесплатная еда закончится раньше, чем до неё дойдёт очередь.
Ей показалось, что где-то вдалеке эхом отдаются выстрелы. Она не знала, кто это: прорвавшие оборону войска Фейсака, Интиса и Фейнепоттера или полиция, разбирающаяся с грабителями еды.
Закончись же… пусть эта война поскорее закончится… — беззвучно молилась Старлин, которая сегодня обежала уже три пункта помощи.
В этот момент сотрудник в нескольких метрах от неё громко крикнул:
— Еда здесь закончилась!
Лицо Старлин стало пепельным. Она подняла глаза к уже потемневшему небу и, удручённая и оцепеневшая, потащилась обратно, к дому номер семнадцать на улице Минск.
Едва она открыла дверь, как двое детей бросились к ней, с надеждой подняв свои невинные лица:
— Мама, ты купила хлеб? Мама, я голоден…
Это были близнецы, мальчик и девочка, очень милые.
У Старлин защипало в носу. Она с трудом выдавила улыбку:
— Да.
Она вошла в дом, достала из тайника немного хлеба и разделила его поровну между детьми.
Глядя, как дети, забыв о всяких приличиях, набросились на хлеб, лицо Старлин постоянно менялось, отражая то печаль, то боль.
Вскоре домой вернулся и её муж, Люк Саммер, тоже с пустыми руками.
С тех пор как Компанию Койм, в которой он работал, по закону военного времени взяли под контроль военные, этот бывший менеджер остался без работы и мог содержать семью лишь на старые сбережения и государственное пособие.
— Не достал… — увидев полный надежды взгляд жены, этот крепкий мужчина с неопрятной бородой виновато опустил голову.
Старлин, женщина лет тридцати, всё ещё довольно красивая, глубоко вздохнула:
— Я тоже… Я пойду ещё постою в очереди, должны быть ещё места, где раздают еду!
Не дожидаясь ответа мужа, она выбежала за дверь.
Люк тут же обернулся и крикнул ей в спину:
— Я тоже ещё поищу!
Старлин, не останавливаясь, прошла две улицы и оказалась перед домом с садом.
Вскоре она встретилась с хозяином, богачом лет пятидесяти.
— Я хочу, я хочу купить немного еды, — Старлин достала пачку помятых банкнот.
Седовласый старик усмехнулся:
— А почему я должен тебе продавать? Я помню, в прошлый раз ты мне отказала.
Лицо Старлин стало смертельно бледным. Она молча опустила голову и другой рукой расстегнула ремень на талии платья.
Щёлк — некогда изящный, а теперь запачканный ремешок из телячьей кожи упал на землю.
Люк Саммер бесцельно бродил по улицам, не зная, где достать еды.
Глядя на редких прохожих, на то, как они крепко прижимают к себе свои сумки, глаза этого джентльмена, знатока механики и весьма образованного человека, постепенно наливались кровью.
Он незаметно пошёл за одним человеком и свернул за ним на другую улицу.
До комендантского часа оставалось меньше часа, и это был один из его немногих шансов.
Человек остановился перед домом и нетвёрдой походкой направился к двери.
Внезапно он потерял сознание и рухнул на землю.
Люк инстинктивно отшатнулся, но потом быстро подошёл и проверил дыхание прохожего.
Его взгляд невольно упал на бумажный пакет, который тот крепко прижимал к груди. Нос уловил запах печёного хлеба.
Люк сглотнул слюну и уже протянул руку, чтобы забрать пакет.
Движение замерло. Он со страхом оглянулся на дом, в который хотел войти этот человек, и увидел на эркере детский рисунок.
Движения Люка застыли. Спустя несколько секунд он встал, подошёл к двери дома и позвонил.
Хозяйка с ребёнком вскоре открыли дверь и увидели ослабевшего отца и пакет с хлебом.
Комендантский час наступил быстро. Люк, подавленный и униженный, вернулся на улицу Минск.
Едва он открыл дверь своего дома, как увидел жену, которая с улыбкой сказала ему:
— Я достала еды!
Как хорошо… — Люк с облегчением вздохнул и крепко обнял Старлин.
Одри шла по улицам и переулкам, невидимая для всех.
Она молчала, пока не дошла до Района Императрицы, до своей роскошной виллы, где пахло жареной гусиной печенью и другими деликатесами.
Помолчав, она понаблюдала за снующими туда-сюда слугами и горничными, а затем поднялась в свою комнату.