Те, кто бродил во сне, снова ощутили острую скорбь, словно понимая, что пришло время прощаться.
Они вспоминали прекрасные моменты прошлого, вспоминали, как вся семья собиралась за столом, наслаждаясь едой и весёлыми разговорами, вспоминали тех, кто смотрел на них с нежностью, вспоминали разрывающую душу боль, когда видели их ранеными, когда слышали об их смерти, вспоминали тучи, сгустившиеся из-за этой войны, и разлуку.
Они уснули в этом тихом царстве, свободные от забот, но живые должны были денно и нощно терзаться муками, увядая от горя.
Слеза скатилась по щеке, за ней другая. Люди, собравшиеся на Площади Памяти, больше не могли сдерживать свои чувства и беззвучно, без остатка изливали накопившуюся боль. Огромная скорбь разлилась в воздухе и, переплетаясь с пением хора, казалось, обрела материальную форму.
Скрестите руки,
Положите их на грудь,
Вознесите безмолвную молитву,
И вскричите в сердце своём:
«Единственное пристанище — покой!»
Люди, молча плакавшие с закрытыми глазами, инстинктивно повторяли движения, описанные в псалме, и, заражая друг друга, мысленно взывали:
— Единственное пристанище — покой!
Скорбь достигла своего пика, и более десяти тысяч сердец на Площади Памяти слились в мощном резонансе.
В этот момент Одри открыла глаза, наклонилась и достала из кожаной сумки на спине золотистого ретривера Сьюзи флакон с зельем. В зелье плавало бесчисленное множество осколков света, словно оно было воплощением моря коллективного бессознательного.
Одри без колебаний, в этой обстановке, открутила крышку и залпом выпила содержимое.
В отличие от прежних раз, когда она ещё могла ощутить, как зелье проходит по горлу и попадает в желудок, на этот раз аномалия проявилась мгновенно. Она почувствовала, что больше не ощущает своего тела. Вся она, казалось, сжалась в единую мысль и растворилась в окружающем её призрачном море.
Это был первый раз, когда она, минуя сны и «острова» сознания, напрямую увидела океан коллективного бессознательного. Словно вернувшись в до рождения, в объятия матери, к самому началу, её захлестнули, размывая и воздействуя, отпечатки, оставленные предками человечества. Там были страх, безумие, всевозможные ужасающие ментальные загрязнения. Одри на мгновение не смогла устоять, её сознание померкло, «фигура» зашаталась, готовая вот-вот раствориться.
Однако близлежащие «воды» были неспокойны. Они волновались, распространяя вокруг сильную скорбь и боль. Под этим влиянием Одри, чьё самосознание почти растворилось в океане коллективного бессознательного, тоже вошла в резонанс, и её охватила неудержимая скорбь. Скорбь передавалась от одной мысли к другой и вскоре заполнила всю «сущность», в которую превратилась Одри, проникнув в её ментальное тело, в её душу.
Одри наконец немного пришла в себя и умело начала успокавать себя, непрерывно давая установки, избавляясь от загрязнения, пока не восстановила рассудок.
Голос в её ушах становился всё отчётливее, всё громче, и наконец, он заполнил собой весь этот океан коллективного бессознательного:
— Единственное пристанище — покой!
— Единственное пристанище — покой!
Единственное пристанище — покой… — повторяла Одри эту молитву, и её фигура быстро становилась чётче. Она была лишь мыслью, но от неё отделилось множество прозрачных, призрачных «я», которые плавали в океане коллективного бессознательного, достигали островов сознания, символизировавших разных людей, и взбирались на них.
В этих «местах» она воочию увидела, откуда исходила скорбь разных людей: от падающих с неба снарядов, от эскадрилий дирижаблей, от писем, присланных с фронта, от дурных вестей, принесённых почтальонами, от разлетающейся на глазах плоти и крови, от внезапного падения любимого человека, от груды игрушек, оставшихся без хозяина, от сильного кашля во время великого смога…
Единственное пристанище — покой.
Золотистый ретривер Сьюзи тоже закрыла глаза во время мессы и мысленно произнесла эту фразу на человеческом языке, не заметив никаких изменений вокруг. Внезапно в её душе, в её разуме раздался голос Одри:
Сьюзи, у меня получилось… Я так боялась, что с повышением Последовательности я всё больше буду поддаваться влиянию зелья, стану всё более холодной, всё больше похожей на мифическое существо, а не на человека.
Сьюзи с некоторым недоумением подняла голову и увидела, что светловолосая девушка рядом с ней, хоть и с плотно закрытыми глазами, вся в слезах. Затем она услышала, как Одри сказала в её сознании:
К счастью, я всё ещё могу чувствовать их скорбь. Это так хорошо…