Львица к Ихнелату: — Несчастный! ты плачешь.
«Мне больше жить нечем».
Лис-судья: — В последний раз: признайся!
«Признаваться мне не в чем. И разве я виновен, что вы родились, звери. Если бы человек сделал себе подушку из змей, а постель из огня, и все-таки сон был бы ему приятней того сна, когда заметишь, друг отходит от тебя.
Лев: — Повинен смерти! — И ударил хвостом.
Леопард: «Смотрите, вот перед вами лжец. Его душа соблазны геенской Бездны и Тьмы. Ты темное вавилонское семя, внук столпотворения».
Звери: — Казнь!
Леопард: «Какая есть на свете самая мучительная казнь: пусть холод изъест его до костей, а жажда ожогом воспалит нутро, и всеми забытый, голодный загрызет землю».
Волк-воевода: — На кол его!
Лис-судья: «Красная смерть!»
Звери вдруг присмирели. И зал закружился — это те, не звери и не люди: их подгрудные тяжкие голоса, не разобрать, и только нестерпимо слушать.
Медведь-кузнец и Пифик-подмастерье взялись расковывать Ихнелата перед казнью.
Медведь, снимая цепь с Ихнелата: — А что такое красная смерть?
Пифик: «Шибеница — виселица».
Медведь Ихнелату: «Да что ты, дура, куда лапу суешь?»
Пифик: «Смотри, он ослеп»!
ИСТОРИЯ ПОВЕСТИ
«Каратака и Даманака» — «Калила и Димна» — «Стефанит и Ихнелат» имена кругосветные: Индия, Персия, Тибет, Сирия.
Первоисточник — Панчатантра, древнейшее санскритское Пятикнижие, память человека о тесной жизни со зверями, откуда и сказки о зверях.
С санскритского перевели на персидский (VI в.), с персидского на арабский (Абдаллах бен Альмокаффа, VIII в.), с арабского на еврейский, с еврейского на латинский (Жан де Капу, 1270), с латинского на все европейские.
Одновременно с арабской версией Панчатантры («Калила и Димна». Предисловие И. Ю. Крачковского. Academia, М—Л. 1934), сделан перевод на сирийский, с сирийского на греческий (протовестиарий Симеон Сиф, 1080 г.), а с греческого на славянский (XIV в.).
«Повесть о двух зверях» (Стефанит и Ихнелат) любимая книга московской Руси XVI и XVII века. Сколько затейливых рук трудилось над перепиской, знаменуя киноварью: Лев и Телец, Стефанит и Ихнелат. Помянет Ихнелата и «Новая Повесть» 1610 г.
И что я заметил: каждый век — каждая редакция повести представляет себе Ихнелата по-своему и меняется обстановка: современность. От арабского «шакала» VIII в. в греческой версии XI века и звания нет, Ихнелат очеловечивается, а я его представляю человеком среди «шакалов», что куда ближе к древнейшему замыслу Панчатантры.
В XVIII в. вышел перевод с французского Бориса Волкова, Политические и нравоучительные басни Пильпая, философа индийского, СПб. 1762.
Карамзин, конечно, читал Волкова, но я не думаю, чтобы в кругу Пушкина знали о Ихнелате, да и в Летописи русской культуры XIX века (Н. Барсуков. Жизнь и труды Погодина) среди археологии и любителей древней письменности о Ихнелате не упоминается.
Ихнелат ушел в староверческие скиты.
И не от Пыпина (Очерки литературной истории старинных повестей и сказок, СПб. 1856), не от Соболевского (Переводная литература Московской Руси XIV—XVII в., СПб. 1903), а услышал я впервые о Ихнелате в Устьсысольске изустно от Федора Ивановича Щеколдина, ссыльного с.-д.: вспоминая свое детство в старообрядческой семье и апокрифы, книги первого чтения, он вдруг, точно глотнув прохлаждающего пару, с каким-то особенным чувством, рассказал мне повесть о двух зверях.
Славянские тексты Повести (XV—XVII в., старший список 1478) напечатаны с предисловием Н. Булгакова в «Обществе любителей древней письменности», 1877—1878, кн. XVI, XXII и с предисловием А. Е. Викторова, 1881, кн. LXIV, LXVIII.
1948
БЕСНОВАТЫЕ САВВА ГРУДЦЫН И СОЛОМОНИЯ
ИСТОРИЯ ПОВЕСТИ{*}
Бесноватые: Савва Грудцын и Соломония — повесть XVII в. Повесть о Савве Грудцыне по записи Николы-в-Грачах попа Варнавы 1632 г. — «7122 (1613) в месяце мае совершилось...». Повесть о бесноватой Соломонии по записи устюжского попа Якова 1671 г. — «7169 (1661) в феврале совершилось...». Сложены в Великом Устюге — город на разречье полноводных рек — Юг, Северная Двина; Вологда, Сухона, в одну сторону белый алебастровый берег, в другую дремучая алая ограда-дикий шиповник. Освящен чудесами Прокопия, юродивого Христа ради, и Иоанна, юродивого. В белые ночи пронизан и просуетен живою глушью скрывшихся и скрытых жизней, погружен на дно рек, а над домами, над белым шатровым собором, розовеет полуночной зарей Соколья гора.
Савва Грудцын из Смутного времени — революции, Соломония при тишайшем, при царе Алексее Михайловиче в кануны Петровской бури.