Печатается по автографу — ГПБ, Собрание рукописей М. Ю. Лермонтова, № 19, 2 л. На л. 1 сверху рукой Лермонтова «2». Карандашные пометы: «1832 года С. Петерб,», «1», «1832 октябрь», «3», «2» (синим карандашом).
Впервые опубликовано в сокращении и с пропусками собственных имен в «Русск. архиве» (1863, кн. 4, стлб. 292–293). Пропущен отрывок от начала письма, кончая словами «si aimables». Полностью опубликовано в Соч. изд. Академической библиотеки (т. 4, 1916, стр. 315–316).
Перевод
Мне крайне досадно, что мое письмо к кузине затерялось так же, как и ваше письмо к бабушке. Кузина может быть думает, что я разленился или что я лгу, уверяя, что написал. Но и в том и другом она была бы несправедлива, потому что я слишком люблю ее для того, чтобы прятаться за обман, и потому, что, как вы можете засвидетельствовать, я не ленив на письма. Возможно я оправдаюсь с этой же почтой; в противном случае, прошу, вас, сделайте это за меня. Послезавтра держу экзамен и целиком погряз в математике. Скажите ей, чтобы она время от времени мне писала; ее письма так милы.
Я всё еще не могу себе представить, какое впечатление произведет на вас такая важная новость обо мне: я до сих пор предназначал себя для литературного поприща и принес столько жертв своему неблагодарному кумиру и вдруг становлюсь воином. Возможно такова особая воля провидения! Может быть, это кратчайшая дорога и, если она не приведет меня к моей первоначальной цели, то, вероятно, приведет к конечному пределу всего существующего. Умереть с свинцовой пулей в сердце стоит медленной агонии старца. Итак, если будет война, клянусь вам богом, буду везде впереди. Очень прошу вас сказать Алексею, что я ему пришлю подарок, какого он и не ожидает. Давно он желал чего-то подобного, и я ему шлю то самое, но в десять раз лучше. Сейчас я ему не пишу, потому что нет времени. Через несколько дней экзамен. Как только поступлю, забросаю вас письмами и заклинаю вас всех — ваших друзей и подруг, отвечайте. Софья обещала мне написать тотчас по приезде, не воронежский ли угодник посоветовал ей позабыть меня? Скажите ей, что я желал бы получить от нее весточку. Чего стоит письмо? — Полчаса. А она ведь не поступает в Школу гвардейских подпрапорщиков! Право, я бываю свободен только по ночам; вы — другое дело. Мне кажется, что если бы я не сообщил вам о тех важных событиях, которые со мной произошли, то я бы утратил половину своей решимости. Верьте или не верьте, а это действительно так. Не ведаю, почему, но когда получаю от вас письмо, не могу удержаться, чтобы не ответить вам сейчас же, как будто я с вами беседую.
Прощайте же, дорогой друг, не говорю до свидания, потому что не смею надеяться увидеть вас здесь. Между мной и милой Москвой существуют непреодолимые преграды, и судьба повидимому решила нагромождать их с каждым днем. Прощайте, постарайтесь и впредь лениться не больше, чем это было до сих пор, и я буду вами доволен. В настоящее время ваши письма мне нужнее чем когда-либо. В моем теперешнем заключении они будут для меня высшим наслаждением. Только они смогут связать мое прошлое и мое будущее, которые уходят каждое в свою сторону, оставляя между собой преграду из двух печальных и тягостных лет. Возьмите на себя эту скучную, но милосердную обязанность, и вы помешаете погибнуть человеческой жизни. Только вам одной я могу сказать всё, что думаю: хорошее или дурное, что я вам уже доказал своей исповедью. И вы не должны оставаться в стороне, не должны потому, что я прошу от вас не снисходительности, а благодеяния. Несколько дней тому назад я был встревожен, теперь это прошло; всё кончено. Я жил, я созрел слишком рано. И грядущие дни пройдут без сильных впечатлений!..
Он был рожден для счастья, для надежд…Прощайте. Мои «поклоны» всем. Прощайте, не забывайте меня.
М. Лермантов.
P. S. Я никогда ничего по вашему поводу Евреинову не писал; и вы видите, что всё, что я сказал об его характере — правда. Единственно я был неправ, называя его лицемером — для этого он не располагает достаточными средствами — он всего-то враль.
До 1953 года это письмо Лермонтова печаталось в собраниях писем Лермонтова под № 12. Но, как убедительно доказал И. Л. Андроников, письмо следует датировать серединой октября, и, следовательно, оно предшествовало письму Лермонтова к М. А. Верещагиной (см. Соч. изд. библиотеки «Огонек», т. 4, 1953, стр. 464–470). О вступлении в Школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров Лермонтов сообщал М. А. Лопухиной в не дошедшем до нас письме от 3 октября 1832 года. Ответ Лопухиной от 12 октября 1832 года (см. настоящий том, стр. 463) Лермонтов должен был получить около 15 октября. Из текста письма видно, что Лермонтов еще не знает мнения Марии Александровны о его поступлении на военную службу. Но о самом поступлении в юнкерскую школу он говорит как о деле, ей уже известном. Следовательно, это письмо писано до получения ответа Лопухиной, т. е. до 15 октября 1832 года.