А на другой подушке
Усильем кастаньет —
Ракета на коклюшке
Прелестней всех ракет.
И павы и ракеты
Идут за рядом ряд,
Коклюшки-кастаньеты
Прищелкивают в лад.
Сплетите, кружевницы,
Такие кружева,
Чтоб жителей столицы
Кружилась голова.
1959
* * *
Клен, на забор облокотясь,
Внимая ветру, свисту,
Бесшумно сбрасывает в грязь
Изношенные листья.
И если чудом в тот четверг
Весна бы возвратилась,
Клен безусловно бы отверг
Мучительную милость.
* * *
Озерная вода прозрачней, чем глаза,
И заглянуть на дно не страшно и не горько,
И если щеки мне щекочет здесь слеза,
То только потому, что горек дым махорки.
И ивовых кустов, сплетенных крепче кос,
Касаться я могу своей рукой усталой,
Лекарством пахнет лес, лекарством — сенокос,
И лесу грусть моя и вовсе не пристала.
Луноход
Катится луноход,
Шагает по вселенной.
По кратеру ползет
Измеренной Селены.
Безвестен, кто создал
Колесное движенье,
Кто мир завоевал
В круженьи и вращеньи.
В раскопках ранних лет
Любых цивилизаций
Колесный виден след
Любых племен и наций.
Не Рим и Ренессанс —
Неандертальский практик
Имеет верный шанс
Попасть в музей Галактик.
Эмблема всех эмблем,
Стариннейшая тема,
Поэма всех поэм —
Колесная поэма.
Здесь символ и обряд
Всех мировых вопросов,
Надежный аппарат,
Что послан нами в космос.
Гончарный идеал,
Орудье работяги,
Эмблемой мира стал,
На лунный кратер встал,
Как свет людской отваги.
* * *
Коварна карта марта,
Коварен месяц март:
Пурга грохочет в марте,
И мягок снегопад.
Апрельские капели,
Январские снега,
Стремятся к высшей цели
Поляны и луга.
Надежна карта марта.
Затем, что каждый год
Весна стоит на старте
И ждет пути вперед.
Наследница Декарта,
Логичная весна,
Ведет по карте Спарты,
Меня лишая сна.
И нет зиме возврата,
Возврата нет зиме,
И только гроз раскаты
У марта на уме.
* * *
Стоял я тихо возле скал,
И трепетали скалы,
На фоне шумов выделял
Полезные сигналы.
Сигналы вкладывал в стихи
С завидным постоянством.
И, осторожны и глухи,
Стихи ползли в пространство.
Математический расчет,
Неточный и непрочный,
Меня по-прежнему влечет
Своим путем порочным.
В тот самый край, где возле скал
Я подменял Атланта,
Где утром солнце я поймал
В глазок секстанта.
* * *
Читать стихи, сбиваться с шага
При громе гроз,
Чтоб ярче вспыхнула бумага
От жгучих слез.
От слез, какими плакать можно
В высокий час,
Где исповедуют неложно
И малых нас.
Асуан
Беречь Борободур,
Хранить в веках неплохо
Величие скульптур
Загадочной эпохи.
Роландов рог звучит
Пронзительно и веско,
Надежный найден щит —
Вмешательство ЮНЕСКО.
Конечно, сохранить,
Сберечь там каждый камень —
Крепить искусства нить,
Укрытую веками.
Но, честно говоря,
Искусства не ругая,
Мне видится заря
Рассветная другая.
Пускай зарыт Коран
В подножье Асуана —
Для мира Асуан
Важнее сур Корана.
Важнее пирамид,
Важнее Тадж-Махала
Его бетон, гранит
И свет его накала.
Я вовсе не дикарь —
Аларих перед Римом,
Безвестный готский царь
Судьбы неудержимой.
Возникший среди скал
Тот конус усеченный
Внезапно заблистал
Поэзией ученых.
Могучее, чем был
Фиванский храм в Луксоре,
Перегородит Нил
И превращает в море.
И храм Абу-Симбел —
Спасение выше чести —
От смерти уцелел,
Заняв повыше место.