— Ишь, какие усы отрастил! — сказал он.
— Ты чего, на побывку, что ли? — спросил Сид.
— Да вроде того. Я еще тут получил…
— Я вот тоже гуляю, — продолжал Сид. — Только я теперь сам себе хозяин. Когда хочу, тогда и гуляю. Свое дело открыл.
— Здесь, в Нью-Ромней?
— Еще чего! Дурак я, что ли! У меня предприятие в Хэммерсмите, — небрежно, будто он вовсе и не раздувался от гордости, пояснил Сид.
— Магазин тканей?
— Еще чего! Я механик. Делаю велосипеды.
Сид похлопал себя по грудному карману и вытащил оттуда пачку розовых рекламных листков. Вручил один листок Киппсу и, не давая времени прочесть, принялся объяснять и тыкать пальцем:
— Вот это наша марка… верней сказать, моя. Красный флажок… вон, гляди. Вот и документ на мое фамилие. С покрышками Пантократа — восемь фунтов… да, а вот, гляди — системы Клинчера — десять, Данлопа — одиннадцать, дамский — на фунт дороже — вот он. За такую дешевую цену лучше машины не сыщешь. Никаких тебе гиней и никаких скидок — дело чистое. Я их делаю на заказ. У меня на счету… — он задумался, глядя в сторону моря, — уже семнадцать штук. Считая еще не выполненные заказы. А сейчас вот приехал пошататься по родным местам, — перебил себя Сид. — Мамаша нет-нет да и пожелает на меня поглядеть.
— А я думал, вас всех и след простыл…
— Это после смерти папаши? Где там! Мамаша вернулась обратно и живет в коттеджах Маггета. Ей морской воздух на пользу. Ей тут нравится, не то, что в Хэммерсмите… ну, а мне это по карману. У ней тут подружки закадычные… Языки чешут… Чайком балуются… Слышь, Киппс, а ты, часом, не женился?
Киппс помотал головой.
— Я вот… — снова начал он.
— А я женатый, — сказал Сид. — Третий год пошел, и малец уже есть. Парень — лучше некуда.
— А я позавчерашний день обручился, — наконец удалось вставить Киппсу.
— Да ну! — беззаботно воскликнул Сид. — Вот и хорошо. Кого осчастливил?
Киппс очень старался говорить небрежным тоном. Он засунул руки в карманы и начал!
— Она адвокатская дочь. Живет в Фолкстоне. Из хорошей семьи. В родстве с графами. С графом Бопре…
— Врешь! — воскликнул Сид.
— Понимаешь, Сид. Мне повезло. Я получил наследство.
Сид невольно скользнул взглядом по костюму Киппса.
— Сколько?
— Тыщу двести в год, — еще небрежнее сказал Киппс.
— Ух ты! — чуть ли не со страхом воскликнул Сид и даже отступил на шаг.
— Это мне дед завещал! — прибавил Киппс, изо всех сил стараясь говорить спокойно и просто. — А я и знать не знал про этого деда. И вдруг — бац! Когда старина Бин — это поверенный его — сказал мне про это, я прямо ошалел.
— Так сколько, говоришь? — резко переспросил Сид.
— Тыщу двести в год… вроде этого.
Сиду потребовалось не больше минуты, чтобы совладать с завистью и изобразить на лице искреннюю радость. С неправдоподобной сердечностью он пожал Киппсу руку и заявил, что ужасно рад.
— Вот это повезло так повезло, — сказал он. И повторил: — Везет же людям! — Его улыбка быстро увяла. — Хорошо, что эти денежки достались не мне, а тебе. Нет, я не завидую, старик. Мне бы их все равно не удержать.
— Это почему же? — спросил Киппс; явная досада Сида огорчила его.
— Видишь, какое дело: я социалист, — ответил Сид. — Богатство я не одобряю. Что есть богатство? Труд, украденный у бедняков. В лучшем случае оно дано тебе на хранение. Я по крайней мере так считаю.
Он призадумался.
— Нынешнее распределение богатств… — начал он и вновь замолчал. Потом заговорил с нескрываемой горечью: — Где ж тут смысл? Все устроено по-дурацки. Кто станет работать да еще думать о пользе общества? Вот работаешь, работаешь какую-никакую работу, а получаешь вроде как шиш, а потом вдруг говорят: можешь сидеть сложа ручки… и платят за это тыщу двести в год. Ведь это разве настоящие законы да порядки? Глупость одна. Какой дурак станет их уважать?
И, переведя дух, повторил:
— Тыща двести в год!
Поглядел на расстроенное лицо Киппса и смягчился.
— Да ты тут ни при чем, старик, это система виновата. Уж лучше пускай тебе досталось, а не кому еще. А, все равно… — Он взялся обеими руками за калитку и повторил:
— Тыща двести в год… Ну и ну! Ай да Киппс! Заважничаешь, небось!
— Нет, — без особой убежденности сказал Киппс. — Еще чего!
— При таких-то деньгах как не заважничать? Ты, гляди, скоро и разговаривать со мной не станешь. Я ведь кто? Как говорится, простой механик.