Платон. Умру, не скажу.
Барабошев. Он сейчас, маменька, скажет, у меня есть на него талисман. (Вынимает вексель.) Видишь свой документ? Коли скажешь, год буду деньги ждать.
Платон. Да невозможно. Смейтесь надо мной одним, чего вам еще нужно?
Мухояров. Как есть храбрый лыцарь, но, при всем том, без понятия к жизни.
Барабошев. Мало тебе этого? Ну, изорву, коли скажешь.
Платон. Жилы из меня тяните — не скажу.
Барабошев. Ну так пеняй на себя! Сейчас пишу уплату, двадцать пять рублей тебе за месяц. Ставлю бланк, без обороту на меня. (Пишет на векселе.) Передаю вексель доверенному моему. (Отдает вексель Мухоярову.) Видишь?
Платон. Что ж, ваша воля, отдавайте кому хотите.
Барабошев (Мухоярову). Завтра же представь вексель, получи исполнительный лист и (показывая на Зыбкина) опусти его в яму.
Платон (с испугом). Как, в яму, зачем? Я молодой человек, помилуйте, мне надо работать, маменьку кормить.
Барабошев. Ничего, братец, посиди, там не скучно; мы тебя навещать будем.
Мавра Тарасовна. Да, миленький, в богатстве-то живя, мы бога совсем забыли, нищей братии мало помогаем; а тут будет в заключении свой человек, все-таки вспомнишь к празднику, завезешь калачика, то, другое — на душе-то и легче.
Барабошев. Покорись, братец!
Платон (опустив голову). Ну, в яму, так в яму! Но только я теперь ожесточился.
Мавра Тарасовна. Какой ты, миленький, глупый! Двести рублей для вас велики деньги, хоть бы мать-то пожалел.
Платон. Ах, уж не мучьте меня!
Мавра Тарасовна. Ведь так, чай, какая-нибудь полоумная либо мещанка забвенная. Хорошая девушка, из богатого семейства, тебя не полюбит; ну, что ты за человек на белом свете!
Платон. Ничем я не хуже вас, вот что! Я молодой человек, наружность мою одобряют, за свое образование я личный почетный гражданин.
Мухояров. Нет, не личный — а ты лишний почетный гражданин.
Барабошев. Вот это верно, что ты лишний.
Платон. Нет, вы лишние-то, а я нужный, я ученый человек, могу быть полезен обществу. Я патриот в душе и на деле могу доказать.
Барабошев. Какой ты можешь быть патриот? Ты не смеешь и произносить… потому это высоко и не тебе понимать.
Платон. Понимаю, очень хорошо понимаю. Всякий человек, что большой, что маленький, — это все одно, если он живет по правде, как следует, хорошо, честно, благородно, делает свое дело себе и другим на пользу, — вот он и патриот своего отечества. А кто проживает только готовое, ума и образования не понимает; действует только по своему невежеству, с обидой и с насмешкой над человечеством, и только себе на потеху, тот мерзавец своей жизни.
Барабошев. А как ты обо мне понимаешь? Ежели я ни то, ни другое и, промежду всего этого, хочу быть сам по себе?
Платон. Да уж нельзя, только два сорта и есть, податься некуда: либо патриот своего отечества, либо мерзавец своей жизни.
Барабошев. В таком случае поди вон и ожидай себе по заслугам.
Мухояров. А вот он у меня другую песню запоет.
Платон. Всю жизнь буду эту песню петь, другой никто меня не заставит.
Барабошев. Однако у меня от этих глупых прениев в горле пересохло. Маменька, попотчуйте холодненьким, не заставьте умереть от жажды!
Мавра Тарасовна. Пойдем, миленький, и я с тобою выпью. Какое это вино расчудесное, ежели его пить с разумом.
Платон. Прощайте, бабушка.
Мавра Тарасовна. Прощай, внучек! бабушка я, да только не тебе.
Барабошев. Господин Зыбкин, до свидания у Воскресенских ворот! (Мухоярову.) Проводи его честь честью!
Платон. Чему вы рады? Кого вы гоните? Разве вы меня гоните? Вы правду от себя гоните, вот что!
Уходит, за ним Мухояров, Мавра Тарасовна и Барабошев. Из кустов выходят Поликсена и Филицата.
Явление девятоеПоликсена, Филицата.
Поликсена. Няня, няня, Филицата!
Филицата (не слушая). Ай, что он тут наделал-то, что натворил! На-ка, хозяевам в глаза так прямо.
Поликсена. Филицата, да слушай ты меня!
Филицата. Ну, что, что тебе?
Поликсена. Чтобы ночью, когда все уснут, он был здесь в саду! Слышишь ты, слышишь? Непременно.
Филицата. Что ты, что ты, опомнись! Тебя хотят за енарала отдавать, а ты ишь что придумываешь?..
Поликсена. Я тебе говорю, чтобы он был здесь ночью! И ничего слышать не хочу, — ты меня знаешь.
Филицата. Что ты об своей голове думаешь? На что он тебе? Он тебе совсем не под кадрель. Ну, хоть будь он какой советник, а то люди говорят, что он какой-то лишний на белом свете.
Поликсена. Так ты не хочешь? Говори прямо: не хочешь!
Филицата. Да с какой стати, и с чем это сообразно, коли тебя за енарала…