Садись, отец, – водку пьешь?
Монах. Не употребляю, Григорий Ефимович, у нас на Валааме строжайше.
Распутин. Ври другому. Пей.
Монах. Ну, хорошо.
Распутин (в телефон). Машка? Да, да, я… Ну, цалую тебя… У меня тут швейцариха была, такая баба противная, вонючая… Не могу отплеваться… Ты бы заехала, ну, через час… Постой, деньги у тебя есть?.. Ну, рублей триста… Захвати, – ну, ну, ну, цалую, цалую… (Садится к столу.) Зачем пришел?
Монах. Надежда наша, православная, Григорий Ефимович…
Распутин. Ну, не тяни, не люблю. Говори, просить чего пришел?
Монах. Епархию желаю получить, Григорий Ефимович… Недостоин, грешный… Но хоть маленькую епархию-то… Все равно — и где подальше согласен…
Распутин. Епархию тебе?.. Это дело серьезное… Это надо подумать…
Монах. Пожалуйста. (Кланяется.)
Распутин (идет, садится, пишет). Поди к прокурору в Синод. Покажи записку… (Пишет вслух.) «Милай, дорогой, не откажи»…
Копейкин (просовывается в дверь). Григорий Ефимович, Симанович приехал.
Распутин. Симанович… (Подает монаху записку, тот кланяется в пояс.) Поговоришь с прокурором, – ко мне забеги.
Входит Симанович, монах через секунду уходит.
Симанович. Здравствуйте, Григорий Ефимович. (Целуется с ним троекратно.) Чрезвычайной важности дело, любезный Григорий Ефимович…
Распутин. Ну, давай, давай, давай… Люблю хорошего человека… (Садится близко к нему, глядит в глаза.) Ну, говори хорошее.
Симанович. Скажите, что Рубинштейн?..
Распутин. Ну, что, ну, сидит… Я папаше в ставку телеграмму послал…
Симанович. И он будет сидеть, покуда министром юстиции остается Макаров.
Распутин (в крайнем возбуждении). Так ведь я охрип, кричавши мамашке-то: нам своя юстиция нужна.
Симанович. У вас светлая голова, Григорий Ефимович… Вам нужен свой министр юстиции, преданный и честный человек…
Распутин. Где его взять-то, где он такой?..
Симанович. Подходящий министр юстиции у меня есть.
Распутин. Ну, где он?
Симанович. В моем автомобиле, у вашего подъезда, Григорий Ефимович…
Распутин. Кто такой?
Симанович. Добровольский…
Распутин. Слыхал, и мама про него говорила…
Симанович. Прекрасный человек, преданный человек, Григорий Ефимович, нужный человек…
Распутин (подозрительно). А зачем он тебе нужен? Зачем ты с ним снюхиваешься?
Симанович. Позвольте с вами быть откровенным. Ведь вы духовидец, Григорий Ефимович, от вас ничего скрыть нельзя…
Распутин. Так, так. Невозможно…
Симанович. Добровольский выдал мне векселей на большую сумму… Его дела очень пошатнулись. Он принужден занимать направо и налево… Вы понимаете, что такой человек будет нам предан. (Показывает векселя.) Здесь-таки — да — весь наш будущий министр юстиции… Скажите, сколько вам обещал Рубинштейн за освобождение из тюрьмы?
Распутин (кричит). Копейкин… Слетай позови, в автомобиле человек сидит. (Копейкин убегает.) (Схватил Симановича.) Дай-ка я тебя в голову поцалую. Ох, жалко, ты — жид, тебя бы посадить в юстицию. Мне хоть черта, только Макарова духу бы не было. А Добровольский не выдаст? Они все сначала-то хороши.
Добровольский (входит). Здравствуйте…
Распутин. Вот ты какой. Ну, здравствуй, Добровольский. Ну, поцалуемся… Ну, присядь… Чем тебя угощать?..
Добровольский. Благодарствуйте, отец Григорий…
Распутин. Ты нашей пищей не брезгуй…
Добровольский. Помилуйте…
Распутин. С человеком соли надо съесть, тогда — доверься, – так-то, милай, дорогой. Ешь, пей.
Добровольский (склонясь). Благословите.
Распутин (благословляет). Благослови господь.
Добровольский (целует ему руку, берет рюмку). Благословите питие.
Распутин. Благослови господь.
Добровольский (выпрямляясь, зычно). За здоровье его императорского величества, ее императорского величества и его императорского высочества государя наследника. (Выпивает одним духом.)