Дьячок. Народу к нам валит. Прасковья Алексеевна, народ идет, — поглядел я, умилился: за рекой прямо полки, полки идут — богомольцы, странники, убогие, божьи люди… А рыбки соленой мало привез из города… Говорил Зойке, паскуднице, рыбы надо воз купить. Бог милостив, поторгуем завтра.
Прасковья. Я вот скажу старцу, чтоб процент с тебя назначил, с торговлишки-то.
Дьячок. Процент? Что вы, Прасковья Алексеевна! Да ведь это ж суета.
Входит Лиза.
Прасковья. Зачем пришла? Какое желание?
Лиза. Я бы хотела поговорить с отцом Акилой.
Прасковья. Не знаю, захочет ли старец говорить с тобой. Что-то ты больно бледная, тощая. Больная?
Дьячок. Летом у нее горячка была, Прасковья Алексеевна, едва не померла в земской больнице. Хорошая девушка, допустите ее до старца.
Прасковья. А чем кланяешься?
Лиза (с недоумением смотрит на обоих). Я не знаю.
Дьячок. Спрашивают вас, что вы принесли? Холстинки, яиц или, например, уточку, курочку?.. С чем вы к отцу-то пойдете? А то двумя полтинниками поклониться — еще лучше.
Лиза. У меня с собой немного денег. (Кладет кошелек на стол.)
Прасковья взглядывает на дьячка, он, в свою очередь, глядит на Прасковью Алексеевну.
Прасковья. Как же, Константин Павлович?,
Дьячок. Так уж, Прасковья Алексеевна.
Прасковья. Посчитай-ка, Константин Павлович.
Дьячок. С удовольствием. (Осторожно берет кошелек и считает деньги.)
Прасковья (Лизе). Горячка была?
Лиза. Лежала без памяти до Петрова дня. А как встала, обещалась сходить к старцу, пусть работу возложит на меня.
Дьячок. Не верю я этому полтиннику, Прасковья Алексеевна.
Прасковья. Ну-ка. (Пробует на зубок.) Чистый.
Дьячок. Ну-ка я. (Пробует на зубок.) Бога гневить нечего, хороший полтинник. (Лизе.) Это вы дадите старцу, а это на свое пропитание у меня оставите. (Прасковье.) Допустить возможно ее.
Прасковья. Хорошо, я тебя допущу к отцу Акиле.
Лиза. Покорно вас благодарю.
Дьячок. А теперь идите к себе, девица, вас позовут, когда нужно.
Лиза. Нельзя ли поскорее? Тяжело мне… Сегодня бы.
Прасковья (наливая себе чаю). Какая настойчивая!
Дьячок. Завтра большой выход к народу. А сегодня старец никого не принимает — с богом беседует.
Лиза. Ну, хорошо.
Лиза идет и в дверях сталкивается с Зоей.
Зоя. Что вы под руку лезете?
Лиза уходит. Зоя бежит к прилавку, хватает калач и мчится к двери.
Дьячок. Куда? Кому?
Зоя. Приехали.
Дьячок. Кто?
Зоя. Да сейчас. (Убегает.)
Прасковья. Замуж ее надо поскорее выдать.
Дьячок. Зла, зла, да. Очень строптива. Прасковья Алексеевна, еще стаканчик с мятным листом. А вы бы с блюдечка пили, с блюдечка-то хлёбче…
Прасковья. Не хочу больше чаю. Наливки хочу.
Дьячок. Смородиновой?
Прасковья. А ты наливай, не спрашивай.
Дьячок (наливает). Вот так же одна женщина, свояченица брата моего, привыкла и привыкла нали-вочку-то пить, — глядь, водянкой и захворала. Летом— и то в валенках ходит, ноги гниют. Кушайте на здоровье, Прасковья Алексеевна.
Входит Зоя.
Зоя. Найдите себе другую слугу, я все ноги отбила. (Идет за прилавок.)
Дьячок. Кто приехал-то, я спрашиваю?
Зоя. Да Мирра Михайловна с мужем, и доктор с ними.
Дьячок. Ну, слава богу, пожаловали наконец… Зойка, шляпа где моя? Радость бог послал. Я уж и так каждую неделю писал благодетельнице — скучаем, тоскуем, на личико бы только ваше посмотреть. Ох, Прасковья Ликсеевна, и радость, и что-то я заробел.
Прасковья. Кто боится, тому черт приснится.
Дьячок. Тьфу, поминаете черта под праздник. (Зое.) В каком они номере остановились?
Зоя. Да где всегда.
Дьячок. Вот она, шляпа. (Уходит.)
Прасковья. Благодетельница лечить супруга, что ли, привезла?
Зоя. От запоя. За благодатью приехали.
Прасковья. Пьет?
Зоя. Ужасти! На красную горку повенчались, он сразу и запил.
Прасковья. Налей-ка еще смородиновой.