Зоя. Безобразничает, ничего знать не хочет. Скру-жилась она с ним.
Прасковья. Значит, сглазили.
Зоя. Ну да. И сглазила его Лизавета, с вами-то которая сейчас говорила, — она4
Прасковья. Вот как! Она?
Зоя. Я сама видела: только это они из-под венца вышли, она подбегает, глазищами и уперлась в него, замыргала. Он так и переменился в лице, затрясся. Вот страшно было глядеть, я даже побледнела.
Прасковья. Что же ты мне раньше-то не сказала? Это дело надо во внимание принять.
За сценой слышен кашель.
Батюшки, старец проснулся. Накрывай на стол, чтоб ему со сна-то поскорее чаю напиться, а то опять будет кричать.
Уходит в боковую дверку. Зоя накрывает ширинкою угол стола. Входит Володька.
Володька. Папиросы имеются?
Зоя. Имеются.
Володька. Пачку «Трезвону».
Зоя. Без денег не дам.
Володька. Я бумажник в овраге оставил.
Зоя. Ну и ступай в овраг, откуда пришел.
Володька хватает ее за талию.
Володька. Так ведь мне же одному там скучно.
Зоя. А ну тебя… Только платье мнешь. (Продолжает накрывать на стол.) Хотя бы занялся делом, право. Тятенька вам жалованье хорошее положит, одёжу справим. В люди можете выйти.
Володька. Нет уж, это ты брось — на меня покушаться. Я лучше уйду от греха.
Зоя (бросает ему с прилавка пачку папирос). Нате.
Володька (закуривает). Я тебе сейчас докажу. Во-первых, вам, мещанам, лавочникам, жить на свете— много забот, копейки считать — скука. Разным графам, князьям в эту сторону — «ах, пардон», в эту сторону — «ах, мерси»; теснота, с ума сойти. Скажем, царю ничего бы житье, но опасно: ни по улице пройти, ни в ресторане рюмочку пропустить; нос высунул — покушение. Вот и выходит, значит, во-вторых: одному мне только и весело жить на свете. Когда ты это поймешь, тогда цожалуйста, мы с тобой за грибами можем сходить.
Зоя. За грибами?
Володька. Сыроежки собирать. Элементарно. Зоя. Ах ты бесчестный! Совести у тебя нет!
Володька. Так ведь я же тебя не силой в овраг тащу.
За стеной кашель и голоса.
Зоя. Убирайся. Старец сюда идет.
Володька прислоняется к косяку. Входят Аки ла и Прасковья. Акила — огромный, с длинной гривой, с бородой веником, кряжистый мужик. В холщовой рубахе с красными подмышниками, в рыжих сапожищах.
Акила. Я сон видел. Будто я в саду. На цветах птицы поют. Будто я по самый пупок в землю врос.
Прасковья. К чему же сон-то? Вот дивно.
Акила. Вспотел я. Жарко. (Садится к столу.)
Прасковья и Зоя служат ему.
Прасковья. Откушай, батюшка.
Зоя. Прошу покорно — откушайте чаю.
Акила. Не желаю.
Прасковья. Вот — жамки на меду. Вот — коржики. Вот отведай лепешки крупитчатые, — только из печи выкинули.
Акила (толкает тарелки). Не хочу. Фу, дрянь! Противно.
Прасковья. А ты грибочков солененьких откушай, растрави аппетит-то.
Акила. Прохладного.
Прасковья. Зоюшка, беги за квасом.
Зоя убегает и сейчас же возвращается со жбаном.
Акила. А к тому я сон видел, что я помереть должен. Да.
Прасковья. О-о-о-о-о-о-о… Не говори, не говори так, батюшка, о-о-о-о-о-о-о…
Зоя. О-о-о-о-о-ох.
Акила (Прасковье). Не вой. Желаю преставиться. Надоело, — одни бесы, рожи кругом. Тьфу!
Прасковья (подает ему жбан). Ужасы какие.
Володька (сплевывает). Чудеса.
Зоя. Отец, вы хоть бы вот Владимира-то пристыдили. Живет при скиту шестую неделю, спит в лесу. Ничего не делает, как дикий.
Акила (Володьке). Ты рот разинул, оглянись.
Володька оглядывается.
Видел?
Володька. Нет.
Акила. А я видел. Да. (Пьет из жбана.)
Зоя. Вот, батюшки, страсти.
Акила (спокойно). Вон из-за плеча у него рыло высовывается. Рогатый. Фу, смрад какой!
Прасковья (Володьке). Уходи, уходи с нечистым духом.
Володька. Чудно что-то… Вот, скажи на милость.
Акила. Иди к дьячку в услужение при лавке. Я за тебя помолюсь. Может, тогда бес-то отвалится. Понял?