Том 9 [Пьесы]

Дьячок подпевает службе. Вбегает Зоя.

Зоя. Привела. Идет.

Дьячок. Ах, безбожник, ах, некрещеный! Народ во храм, а он в овраге дрыхнет.

Зоя. Что ему на глаза-то лезть, когда вы иного слова не скажете, — вор да бродяга.

Дьячок. А уж ты около оврага так и мелькаешь, так и мелькаешь, и мелькаешь с утра до ночи. Смотри, Зойка, со двора нагишом прогоню, если, упаси бог…

Зоя. Мое девичество, не ваше.

Дьячок. Срамница!

Голос Володьки (поет).

Сяду я на корабль трехмачтовый,
Я покину родные места,
Доплыву до страны незнакомой,
Поцелую дикарку в уста.

Дьячок. Пожалуйте, артист. Святое место, а он орет во всю глотку.

Появляется Володька.

Володька.

Там, где вьется река Амазонка,
Я не буду тебя вспоминать,
Буду петь и смеяться я звонко,
Чернооких красавиц лобзать.

Дьячок. Коротко говоря, бери три целковых. Соглашайся.

Володька. Смотря по тому, какая предложена будет работа. Если обременительная для моего здоровья — спрячьте деньги.

Дьячок. После обедни старец выйдет к народу и будет изгонять блудного беса.

Зоя. Из Василия Петровича.

Дьячок. Всенародно. Чудо сие велико и страшно. Ну, согласен за трешницу?

Володька. А чего я согласен-то?

Зоя. Тятенька, не путайте, говорите прямо.

Дьячок. А ведь чудо может оказаться невидимое.

Володька. Как невидимое?

Дьячок. Чудо произошло, а ничего не видать. Ведь это как бог пошлет: удостоит видимого чуда — и бес выходит во всем поганом образе. И бывает — народ ударится за ним ловить. А не удостоит — получается чудо невидимое, бес выйдет, как в прошлом году: знаем ведь, вышел, и даже, проклятый, завонял, а невидимо.

Зоя (у лотка). Серой они обыкновенно воняют.

Володька. Что ты?

Дьячок. Серой, серой. А ведь народ дурак. Народ не верит, бога гневит. Покажи им беса с хвостом, рогами… Что тут делать?

Володька. Податься вам некуда.

Дьячок. На сей случай, с благословения старца, рога и хвост у нас заготовлены. Для маловерных. Говори — согласен?

Володька. За трешницу дурака валять? В овраг пойду, я еще не выспался.

Дьячок (бежит за ним). Ну, три с полтиной. Хорошо — четыре целковых? Ах, стяжатель! Ну, пять. Ей-богу, больше не дам.

Зоя. Владимир, поди сюда.

Володька. Вот это другой разговор. (Подходит к лотку.)

3оя. Ты зачем безобразничаешь? Другая бы и глядеть в твои бесстыжие зенки не стала. Соглашайся.

Володька. А награда от тебя будет?

Зоя. Там увидим.

Володька. В овраг придешь?

Зоя. Там увидим, говорю… Да соглашайся.

Володька. Чертом народ пугать?

Зоя. Ну да, чертом.

Володька. Ради твоей красы… (Целует ее.) Зоя. Пусти! (Отбегает к отцу.) Володька. Ну и до чего целоваться ловка. Зоя (дьячку). Согласный.

Володька. Фу ты, до чего целоваться ловка… Дьячок. Веди, веди его в сарайчик.

Зоя (Володьке). Иди в сарайчик.

Дьячок (вдогонку). Лицо пострашнее намажь.

Из церкви выходит Драгоменецкий.

Драгоменецкий. Прошу покорно разговаривать с женщинами. (Дрожащими пальцами закуривает сигару.) Упряма и зла. Да, да, сударыня, — это я готов вам бросить в лицо… Всенародно изгонять из меня этого, как его… Черт знает что такое… Я понимаю— в пустыне, среди невежественного племени, в библейские времена… Но, помилуйте, господа, в век электричества… Мещанка! Ну, заплатила мои долги. Мерси. Ну, спасла от тяжелого материального положения. Мерси, мерси… Вы же носите фамилию Драгоменецких. Я могу в конце концов попасть в газеты с этим глупым обрядом.

Дьячок (кланяется). Василию Петровичу.

Драгоменецкий. А, здравствуй. Скажи, любезный, не видел ли ты Егора Ивановича?

Дьячок. А Егор Иванович сейчас тут ходил.

Драгоменецкий. Ты что это, баранки здесь продаешь?

Дьячок. Торгуем, Василий Петрович, чем бог послал. Народу, народу нонче в обитель принесло, как песку морского. Будто у них почта-телеграф. Чуда великого ждут. Про вас интересуются: какой из себя, да то да се.