16 В студенческие годы Чернышевского складывались основные положения его общественно-политических воззрений, на что несомненно решающее влияние оказали революционные события в Европе. Чернышевский констатировал: «Кажется, я принадлежу к партии крайних, ультра» (2/ѴІІІ 1848 г.),
«я террорист и последователь красной республики» (2/ІХ), «я стал по убеждениям в конечной цели человечества решительно партизаном социалистов и коммунистов и крайних республиканцев, монтаньяр решительно* (18/ІХ). Чернышевский нащупывал верную основу революционных переворотов, видя ее в общественных отношениях (7/ѴІІІ, 7/ІХ и др.) и обнаруживал особый интерес к радикальным деятелям современных ему революционных событий в Европе, правда, не всегда четко отдавая себе отчет в действительной роли отдельных лиц (см., например, явную переоценку им роли Л. Блана).
47 Совместная жизнь с родственниками на одной квартире, к тому же мало» удобной, крайне мешала Чернышевскому, — он стеснялся приглашать к себе-своих товарищей (в частности — В. П. Лободовского), принужден был время работы по вечерам согласовывать со своими сожителями, экономившими на свечках, и т. д. Естественна поэтому его мысль — поселиться отдельно от Терсинских.
18 Имеется в виду французское учредительное собрание 1848 г., выбранное в конце апреля и состоявшее в основном из умеренных республиканцев при-значительном меньшинстве орлеанистов. Социалисты на выборах повсюду потерпели поражение, проведя в собрание лишь небольшое число своих представителей. Разработанная учредительным собранием конституция в замаскированной общими принципами «свободы, равенства и братства» форме укреплял» основы буржуазного строя — «декларативный принцип конституции должен был прикрыть ее реакционную сущность» (Маркс). По этой конституции, наряду с представительным собранием выборных депутатов, устанавливалась фактически независимая от него власть президента, также выбираемого прямым голосованием.
19 О своей будущности Чернышевский пишет в «Дневнике» довольно часто, что и понятно накануне окончания университета. Но ясности в этом у него нет— он то сознает свое превосходство над товарищами (29/ѴІІІ и 28/ІХ), то сомневается в своих способностях (18/ѴІІІ); он то мечтает об ученой деятельности, то о работе в области журналистики. Как правило, все же Чернышевский сознает свои исключительные способности и не раз і пишет о той крупной роли, которую он призван сыграть в будущем; некоторые (из этих записей имеют почти пророческий характер (23/ІХ и 24/ІХ 11848 г. и 2/1, 11/VII 1849 г.).
29 Речь идет о возможности избежать взноса платы і за учение в университете. Для этого нужно было достать через полицию свидетельство о (несостоятельности, чем Чернышевский и был озабочен до первых чисел октября, когда, наконец, в выдаче такого свидетельства ему было отказано (см. 7/Х).
21 В соответствии с этой пренебрежительной характеристикой русской действительности стоит следующая зайись «Дневника» от 18/ІХ: «Россию уважаю мало и даже почтц не думаю о ней». Но эта оценка Чернышевского оказалась неглубокой — уже 23/ІХ он признает, что «пришло России время действовать на умственном поприще», а 11/XII, после разговора с петрашевцем Ханыковым, мысль о возможности революции в России кажется. ему уже довольно обоснованной.
22 «Библиотека для чтения» — ежемесячный журнал «словесности, наук, художеств, промышленности, новостей и мод». Издавался в 1834–1864 гг. в Петербурге: с 1834 по 1858 г. — А. Ф. Смирдиным, а с 1859 по 1864 г. — В. Н. Псчаткиным. Редакторами журнала были: О. И. Сенковский и Н. И. Греч (1834 — 1 836), один Сенковский (1837–1856), А. В. Дружинин (1856–1860), А. Ф. Писемский (1860–1863) и П. Д. Боборыкин — по 1864 г. В < 30—50-х годах был одним из самых распространенных «толстых» журналов, особенно популярный в провинции. До середины 50-х годов не имел четкой принципиальной линии, выступая, однако, защитником существующего порядка, и стремился дать подписчикам (а к 40-м годам их было уже до 7 тыс. человек) лишь «занимательное чтение». Ср. характеристику Сенковского, данную Чернышевским в «Очерках гоголевского периода».
23 Уважение Чернышевского к Краевскому объясняется тем, что в 40-х годах еще в Саратове Николай Гаврилович не мог не выделить «Отечественные записки» времени Белинского как наиболее содержательный и серьезный журнал и естественно видел в этом заслугу его издателя. Более близкое знакомство с журнальным миром показало ему вскоре истинное лицо Краевского — талантливого организатора «доходного дела» журналистики, но бездарного и мало разборчивого в принципиальных вопросах.