Стр. 82, 14 строка. В рукописи: содержание искусства, то едва ли потому, чтобы опасались отнять у искусства определенные границы и специальность содержания. Нам кажется, что истинная причина
Стр. 82, 17 строка. В рукописи: всякого произведения искусства. Действительно, если мы под прекрасным будем понимать полное осуществление идеи или полное единство содержания и формы, как понимают обыкновенно, то мы будем совершенно справедливы, говоря, что прекрасное есть необходимая принадлежность всякою произведения искусства. Но не должно упускать при втом из виду двух обстоятельств. Первое обстоятельство то, что единство идеи и образа или содержания и формы вовсе не специальная особенность. Но эта формальная
Стр. 82, 21 строка. В рукописи: всегда имеет [определенную] цель, которая составляет сущность дела, которая на философском языке может быть названа идеею [известного] дела. По мере соответствия нашего дела [нли нашего произведения] с нашею целью
Стр. 83, 1 строка. В рукописи: воспроизводимого (портрет должен походить на оригинал;) потому произведение искусства
Стр. 83, 16 строка. В рукописи: действительном мире. Прекрасное как объект, как прекрасное существо или прекрасный предмет, не есть единственное содержание искусства. Не одно радостное, полное жизни и живой свежести, интересует человека: не одно прекрасное и воспроизводится искусством. Нам кажется, что смешение красоты
Стр. 84, 19 строка. В рукописи: наполнены любовным воркованьем романы Диккенса, в которых опять дело идет вовсе не о любви, и романы Жорж Занд из сельского быта, в которых любовь [также решительно неуместна], если только возможно, еще менее уместна по духу и цели романа, «Пишите о том, о чем вы хотите писать» — [вот] правило, которое редко хотят, или, лучше сказать, [которое не смеют] редко решаются соблюдать поэты [добровольно связывающие себе руки любовными интригами и наводящие любовный туман на глаза своих читателей.] Любовь кстати
Стр. 84, 25 отрока. В рукописи: с ним соединенный — искусственная сантиментальность, жеманность, которою проникнуты большая часть произведений искусства последних двух столетий. В наше время
Стр. 84, 13 строка снизу. Для 3-го издания исправлено: облечено красотою»; одно из условий красоты — развитие всех подробностей из завязки сюжета; в нем даются такие глубоко обдуманные планы действования лиц романа или драмы, каких
Стр. 84, 6 строка снизу. В рукописи: человеческого сердца. И критики правы. Выставив искусственно законченный характер, поэт уже не имеет права расширять его, сказав: «я вывожу скупого эгоиста, любящего однако блеснуть при случае великолепием», или «я вывожу молодого человека с возвышенными чувствами и с потребностью любить страстно» — сказав это, поэт уже исчисляет вам все пружины, которыми движется тот человек, и будет непоследователен, дав ему случай обнаружить в сердце своем какие-нибудь новые стороны. «Красота требует
Стр. 85, 1 строка. В рукописи: свой характер, между тем как на самом деле в разговорах обыкновенно выказывается только внешняя сторона человека, его манера говорить, но не сердце ею. Следствием всего
Стр. 85, 14 строка. В рукописи: вти состояния также принадлежат жизни человека и если достигают интересности, также воспроизводятся искусством. Мы упомянули об этом для того, чтобы показать, как в наше определение содержания искусства входит Фантастическое содержание: определять значение фантастического содержания в искусстве мы не будем, потому что оно уже очень определительно и справедливо объяснено эстетикою: пока человек принимает свои мечты за действительность, они имеют для него (и для искусства, воспроизводящего его жизнь) все значение действительности: [хотя надобно прибавить, что он с своею фантастическою жизнью или смешон, или
ж&лок в глвз&х нвослвплвнного человека, если только не представляется ему ребенком.] t
Но мы сказали выше, что, кроме воспроизведения жизни, искусство Стр. 85, 6 строка снизу. В рукописи: только ослабление. Было время, когда «сокращения» (epitome) предпочитались самим сочинениям; почему же и нам не превозносить поэзию за то, что она, выпуская несущественное, в кратком очерке представляет существенное, если потомки великих римлян находили, что Юстин лучше Трога Помпея, а Евтропий лучше всех историков? Мы не отрицаем