Не знаем, во всем ли согласятся с нами гг. К. Аксаков и Самарин, — вероятно, не во всем, потому что трудно найти двух людей, которые думали бы совершенно одинаково, хотя бы они принадлежали и к одной школе, а не к различным; но надеемся, что точек сходства в нашем и их образе мыслей найдется довольно много, быть может, более, нежели серьезных поводов к разногласию. Некоторые другие участники «Русской беседы», вероятно, найдут неудовлетворительными многие из объяснений, удовлетворительных для ученых, нами названных. Наконец, с г. Филипповым мы можем соглашаться только в двух пунктах: в том, что терпение — прекрасное качество, и в том, что смирение — высокая добродетель; но так как эти вопросы принадлежат не литературе,
а законам благоустройства и благочиния, то можно, пожалуй, сказать, что мы с ним не сходимся ровно ни в чем, когда речь идет о литературе. Это различие между разными соучастниками «Русской беседы» делать необходимо: иначе, если мысли г. К. Аксакова смешивать с мыслями г. Филиппова, или наоборот, дело совершенно запутается.
Но мы все говорим о направлении «Русской беседы», а ничего еще не сказали о содержании первой ее книги,— это потому, что интерес публики возбуждается собственно направлением «Русской беседы», а не частными достоинствами или недостатками 6G0
статей, вошедших в состав ее первой книги. О них достаточно будет сказать несколько слов. С лучшими из стихотворений мы уже познакомили читателя в предыдущем номере нашего журнала; кроме их, в отделе изящной словесности помещено одно стихотворение Жуковского и две его статьи в прозе: «О меланхолии» и «О привидениях». Дух, которым они проникнуты, тот же, как и в остальных сочинениях Жуковского о психологических предметах. Кроме того, г. П. Киреевский поместил несколько русских песен из своего сборника. В отделе критики заметим статью г. Г—ва «О семейной хронике» г. С. Аксакова: в ней рассеяно много умных мыслей; две небольшие статьи г. Кошелева отличаются [здравым взглядом и] большим знанием дела [:трудно не убедиться его доказательствами, что средоточием, из которого должны расходиться железные дороги по всем краям России, «а-добмо избрать Москву]. О статье г. Самарина: «Два слова о народности в науке» и небольшой статейке г. К. Аксакова: «О русском воззрении» мы говорили подробно. Они служат как бы программою «Русской беседы», — и если она останется верна этой программе, то, без сомнения, приобретет общее уважение, чего
Июнь 1856 года.
И стихотворениям, и повестям, и драмам бывает иногда, как людям, счастье, ничем, повидимому, не заслуженное. Скажите, например, за что все чувствительные сердца в старинные годы выбирали для аккомпанемента своих вздохов непременно или: Стонет сизый голубочек,
Стокет он и день и ночь... или:
Взвейся выше, понесися,
Сизокрылый голубок...1
между тем, как в то же самое время были сотни других песенок, ничуть не уступавших ни «сизокрылому голубку», ни «сизому голубочку» своею чувствительностью и гораздо лучше написанных? За что изречение Суворова дало бессмертие именно «Пригожей поварихе», а не другому какому-нибудь плохому роману? 2 Чем, наконец, и в наши времена комедия «Чиновник» заслужила то особенное счастье, что возбудила живые споры в обществе и подала повод к появлению двух замечательных разборов, из которых один читатели пробежали в предыдущей книжке нашего журнала, а первая половина другого, принадлежащего Н. Ф. Павлову, помещена в № 11 «Русского вестника»?3 Русская драматическая литература не очень богата прекрасными новостями; но каждый скажет, что всякий год ставится у нас на сцену если не больше, то уж никак не меньше десятка новых пьес, отличающихся гораздо большими литературными достоинствами, нежели 661
последняя пьеса графа Соллогуба. И, однако Ht, они проходят без шума; а «Чиновнику» досталась громкая слава. Или эта комедия обратила на себя общее внимание тем, что поразительно плоха? —