— О чем ты думаешь? — спросил наконец муж, прикасаясь ладонью к руке жены.
— Я думаю об этой бедной женщине и ее детях, думаю также о помещиках... таких, как мы... — вымолвила Александра Константиновна.
Сергей Васильич сильно потер лоб ладонью и опустил голову.
— Надо сознаться, Serge, оба мы поступили непростительно йпромет- -чиво, — подхватила Александра Константиновна: — нет, мы живем совсем не так, как бы нам следовало!
— Что ты хочешь этим сказать? — краснея, проговорил муж.
— Я хочу сказать, — кротко возразила Белицына:— что если уж существует наше положение—положение помещика, оно налагает на нас, помещиков, обязанности... строгие, святые обязанности — право, так! Это не пустое слово,
не фраза. Сколько раз думала я: если б владели мы только землями да лесом, наша беспечность была бы простительна, нас можно было бы извинить за наше незнание; но ведь в руках наших живые люди, мы имеем соуни семейств, судьба которых в нашем полном распоряжении... — с горячностью подхватила она:— как христиане, как граждане, наконец, просто как честные люди, можем ли мы быть беспечными? Имеем ли мы право бросить этих людей на произвол судьбы, не знать их жизни, их потребностей?.. Наше равнодушие, наше невежество п отношении к быту этого народа, который круглый год, всю сыою жизнь для нас трудится и проливает пот свой,—
наше равнодушие и незнание постыдно и бесчестно!.. Мы наряжаемся, пляшем, безумно тратим деньги, уважаем и принимаем за серьезное то, что в сущности вздор, и почти презираем то, к чему обязывают нас совесть, религия и все человеческие чувства... Сердце возмущается и страшно делается, как подумаешь обо всем этом! Нет, мы живем не так, далеко не так, как бы следовало!..
Но мы считаем лишним досказывать то, что говорила Александра Константиновна. Мысль, которая одушевляла ее, и без того понятна, — ] мысль, по нашему мнению, в миллионы раз дороже самого пылкого, блестящего красноречия.
Во все время, как говорила Белинына, Сергей Васильич не поднял головы. Когда она кончила, он продолжал сидеть в том же положении. Видно было, однако ж, что слова Александры Константиновны произвели на него сильное впечатление. Доброе лицо его выражало столько грусти, что, взглянув на него, Белииьша быстро подошла к мужу и взяла его за обе руки.
Она подумала, не зашла ли уж слишком далеко в своем увлечении, не оскорбила ли как-нибудь нечаянно мужа, который, в сущности, был главным виновником проекта о переселении и подал повод к ее упрекам.
— О чем ты думаешь?— спросила она с ласковой улыбкой.
— О чем я думаю? — вымолвил Сергей Васильич, подымая голову, при чем жена увидела слезы на глазах его: — я думаю, что ты во сто тысяч раз умнее и честнее меня — вот что я думаю ., Начинай же то дело, о котором ты говорила! — подхватил он с воодушевлением: — начинай это дело, с богом, и я твой верный, неизменный помощник!..
Александра Константиновна, женщина умная и, действительно, хорошая, видит необходимость взять управление в свои руки, мало-помалу приводит в порядок расстроенное хозяйство и успевает облегчить участь поселян.
Некоторые читатели заметят, что эта идея может подать по-
вод к спорам — тем лучше: лишь были бы у нас хотя споры о чем-нибудь дельном, и это было бы уже важным шагом вперед. Но людей, которые желают спорить с Александрою Константиновною, мы, прежде всяких споров, просим обратить внимание на слова, которыми начинается ее монолог: «если уж существует наше положение»,— говорит она — она говорит не о своих идеалах, а только о своих обязанностях при настоящем положении; но как она думает об этом положении, она того не говорит, и, по всей вероятности, у ней есть об этом свои мысли, и, быть может, мысли, не оставляющие места никаким спорам.
Те, которые с интересом следят за развитием мнений так называемых славянофилов, нетерпеливо ожидали выхода второй книги «Русской беседы», надеясь найти з ней трактат И. В. Киреевского «О необходимости и возможности новых начал для философии». Трактат этот должен был пояснить, как именно ныне понимается, если не всеми славянофилами, то многими и, кажется, последовательнейшими из них, теоретический вопрос об общих началах знания,—вопрос, которому славянофилы придают чрезвычайную важность.
Вышла вторая книга «Русской беседы», и помещен в ней трактат И, В. Киреевского... но мы не можем говорить о ] нем,, как намеревались: находя многое в нем верным и прекрасным (особенно 696