«Скажи, зачем тайком» — песня эта .переделка песни о Валентиновом дне, которую поет у Шекспира Офелия.
«Проклятый .мышелов» — присловье, основанное на предании о гамельнском мышелове, который выманивал мышей своими песнями. Гете написал песню этого мышелова, которой он хвалится, что выманивает вслед за собою не одних мышей, но и красоток.
791
В н у т р е н н о с т ь с обора.
«Ты мать родную погубила»— снотворное снадобье, которое давал Мефистофель для усыпления матери Маргериты, было ядовито.
«Dies irae, dies ilia» — католический церковный гимн. Вот перевод его:
День гнева обратит в пепел вселенную.
Когда воссядет на престоле судия, откроется все тайное и ничто не останется безнаказанным.
Что скажу тогда я, бедный (или бедная), чьего заступничества буду просить я, когда и праведник едва спасется?
Что окажу я тогда, бедный?
В а л ь п у р г с к а я ночь.
Шабаш ведьм и нечистых духов — это картина разгульнейшего разврата,
Фауст, кая убийца Валентина, должен бежать от преследова-
ний закона. Маргерита одна, беззащитная, лишенная всякой отрады, а ее ждет позор — связь ее с Фаустом должна обнаружиться. Фауст пытается забыться от терзаний тоски о судьбе Гретхен в излишествах одуряющего разгула, но грязный цинизм все-таки отталкивает его, и среди сцен дикой оргии носится перед его глазами мертвенно-бледный образ страдалицы, которую погубил он. Он не может ни успокоиться, ни забыться, — он должен спасти ее.
Шабаш вед им собирается на Брокене, высочайшей вершине Гарца. Мефистофель ведет туда Фауста.
Блудящие огоньки, по немецкому поверью — души людей, не удостоившихся спасения, особенно младенцев, умерших без крещения. Они принадлежат царству нечистой силы.
Уриан — имя диавола.
Баубо — бесстыдная ведыма, предание о которой перешло в поверья средних веков из греко-римской мифологии. «Поросятницу ль седлает» — Баубо едет верхом на супоросой свинье.
В рядах лиц, мелькающих перед Фаустом на шабаше, например, отставного генерала, экс-министра и т. д., слышатся пародии на нелепые толки, какие повторяются в действительном мире — все нелепое, безумное собралось на Брокен, чтобы высказаться и разгуляться с полною бесцеремонностью.
Лилит — по талмудическим сказкам первая, отверженная за свои проступки жена Адама— суеверие обратило в ведьму, являющуюся по ночам. В косе Лилиты живут легионы бесов.
Смысл грубых шуток относительно яблок и дупла легко отгадывается.
792
Проктофантазмист — карикатура мелочных преследователей суеверия, которые ратуют против предрассудков, не понимая ос
нований, на которых держатся эти предрассудки, а только голословно осуждая их нелепость, и дивятся безуспешности своей борьбы.
Красный мышонок — отвратительный цинизм — народное поверье говорит, что у ведьмы изо рта часто выпрыгивают красные мышенята и даже кошки.
Едва Фауст прикоснулся к развратнице-ведьме, как с отвращением оттолкнул ее — и с новою силою пробудилась в нем мысль о той невинной, которую погубил он. Она в оковах — она, быть может, казнена за детоубийство...
За «Вальпургскою ночью» следует у Гете интермеццо «Сон в Вальпургскую ночь, или золотая свадьба Оберона и Титании», навеянное фантастическими драмами Шекспира. Оно не имеет связи с первою частью трагедии и по своему исключительно аллегорическому характеру принадлежит уже второй части. Потому г. Струговщиков справедливо опустил эту постороннюю, произвольно вставленную сцену.
П а с м у р н ы й день.
Эта сцена в подлиннике написана прозою, — вероятно, для того, чтобы сильнее было впечатление, производимое ритмическим движением следующей (последней) сцены, чтобы и внешнею формою отличить раздумье (в Пасмурном дне) от драматизма последней сцены.
Плаха, около которой в радости беснуются ведымы, — конечно, ожидает Маргериту — убийцу матери, убийцу брата, убийцу своего дитяти.
Т е м н и ц а .
Песни Маргериты — «Моя мать, б...., отравила меня» — переделка народной песни, которая <ЛпоетсяЛ> в кабаках и тому
подобных местах — это отголосок развратных преступников и преступниц, с которыми осуждена сидеть в тюрьме несчастная Мар -герита. Бедная девушка близка к помешательству. Позор и страдания, муки совести, казнь и ад, — под этим страшным бременем изнемогает ее бедный ум.
Примечания.
ОЧЕРКИ ГОГОЛЕВСКОГО ПЕРИОДА РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ.
1 «Очерки гоголевского периода русской литературы» занимают среди других критических выступлений Чернышевского исключительное место.