...Как бы ночь
Ни длилася и неба ни темнила,
А все рассвета нам не миновать!
Будет время, когда слово, наилучшее произведение наилучшего создания божия, проливаться будет от избытка сердца чистого, растворенного святою л юбовью ко всему доброму, истинному- и прекрасному!
Ет е лежит на небе тень.
Еще далеко светлый день!
Но жив господь! Он знает срок!
Он вышлет утро на восток!
«Эт о будет, это будет, непоеменно!» — повторял я сам себг. взбираясь домой по высокой лестнице. — «Но, — прибавил я с горестным вздохом, отворяя двери передней,—
...Но когда ж тому случиться?»
Тут раздались из соседней комнаты звонкие голоса девушек, певщих подблюдные песни;
1$8
Кому вынется, тому сбудется,
Тому сбудется, не минуется!
«Дан бог, чтобы сбылось поскорее!» вскричал я, довершая остальное путешествие до своей каморки. — Между тем, дремать нечего! Может быть, если я раз- другой подам голос, —
И петухи начнут мне откликаться,
И воздух утренний начнет в лицо мне дуть!
Беспристрастный читатель, вероят но, согл асится с нами, что Над оумку нельзя считать зоил ом, бросавшим г рязью в знамени* тых людей из одного т щесл авного жел ания наделать шуму.
Ост ает ся сказат ь нескол ько сл ов о его диссертации.
К сожал ению, она у нас очень мал о извест на, потому что написана на л атинском язы ке. Ег о назы вал и за то педантом; но л а-тинской диссертации требовал и правил а д окт орского экзам ена,— следовательно, Над ежд ин не виноват в том, что написал свое рассуждение не по- русски. Зн ая, чт о латынь не най дет у нас много читателей , он перевел любопытней шие отры вки своего иссл едо-вания на русский язы к и поместил в журнал ах: чего же т ребо-вать бол ьше? Тол ько эти от ры вки и были прочитаны л юдьми,
которые так решительно судили о его диссерт ации. Эт о беда была, впрочем, не гл авная: хуже всего бы л о то, что ни Н. А . Полевой , ни другие противники Над ежд ина не знал и и не могли понять немецкой фил ософии. А если бы знал и, не пришл о бы им в гол ову говорить, что он выдал чужие мысл и за свои и исказил их. Осн ов -ная идея у Над ежд ина, конечно, т а же, что и во всей немецкой фил ософии, от Фихт е до нашего времени. И то правда, что бл и-жай шим образом он был посл едовател ем Шел л инга. Н о дело в том, что он пошел далее Шел \ инга и прибл изил ся, сил ою самостоятел ьного мышления, к Гегел ю, кот орого, как по всему видно, не изучал . Развиват ь эту мысль был о бы здесь неуместно.
Н о кто сличит диссерт ацию Над ежд ина с «Эст ет икою» Гегеля (изд анною через пять лет после диссерт ации Над ежд ина), тот увидит, как бл изко к нему подошел Надежд ин. Эт о факт. Узнав его, нечего говорить об Аст ах и Шт уц манах *. Надежд ин, тогда двадцатипятилетний юноша, ст оял уже выше этих людей , не очень значительных в ист ории фил ософии. Эт о был ум гл убо-кий — вот все, что мы можем сказат ь по его первому фил ософ-скому сочинению, оставшемуся единственным. И Полевой , думая сказат ь насмешку, сказал чистую правд у: этот «русский студент смыслил в фил ософии бол ьше К узена», и не тол ько Кузена, а многих мыслителей , кот оры е и в Германии успели приобрест ь * Впрочем, A c t и Штуцман сделаны в «Телеграфе» учителями Надеждина явно по незнанию. Эт о очевидно каждому имеющему понятие об истории новой философии. Доказывать это и не стоит. От улик в похищениях Надеждина из Аст а Полевой сам скоро отказал ся; а книги Штуцмана Надеждин и не видывал, потому что не считал его засл уживающим внимания в чем н не ошибался.
159
себе извест ность, как самостоят ел ьны е ученики того или другого великого фил ософа.
И вот этот человек, не т ол ько хорош о знакомый с немецкою эстетикою, но имевший сил у двигать эту науку вперед, занял ся крит икою: мог ли он не произвест ь решител ьно новой эпохи в нашей критике, кот орая до него знал а тол ько поверхностны е франц узские приемы ? И дей ствительно, он заговорил о таких вещах, о кот оры х до него и не сл ы хивал и: об идее, как душе художест венного созд ания, о художест венност и, как сообразност и формы с идеею, и т. д., и т. д. Муд рост ь, несл ы ханная тогдашними нашими писател ями и непост ижимая для них. О, наивные времена, когда все эт о было новост ью! Все сл ушал и, соображал и, изумл ял ись, оскорбл ял ись, махнул и, наконец, рукою и решили, что все это нелепость, порожд енная педантизмом. Эт о было ист инное «Горе от ума».
Ст ат ьями Над оумки был а решена судьба Над ежд ина в лите-рат урном мире. Он восст ал против всей л итературы , — вся лите-рат ура восст ал а прот ив него. Он явил ся сл ишком рано и ост а-вал ся одинок, пока не вы ступил о на сцену новое покол ение, предшественником кот орого был он. Когда он стал издавать «Тел е-скоп», публ ика знал а его т ол ько по презрител ьны м отзы вам «Тел еграфа», «Сы на от ечества», «Северны х цветов» и всех остал ьны х журнал ов, газет и ал ьманахов. Очень естественно, что «Тел ескоп», лишенный всякой помощи со ст ороны л ит ерат оров, имел тол ько ограниченный успех. К рит ика его, прод ол жавшая развиват ь идеи, вы раженны е Надеждины м прежде, дол гое время не могла достичь до публ ики. Н о вот начал о выступать на сцену мол одое покол е-ние: Над ежд ин в нем нашел себе помощников. «Тел ескопу» пред-ст оял а, по всей вероят ност и, бл истател ьная будущность. Н о он перестал существоват ь.