Через пару минут зашёл Оскар – потому Джерри и ушёл, услышал, что тот звал Тома снизу, чего не расслышал Том. Едва переступив порог, Шулейман произнёс:
- Опять в темноте сидишь? О нет, только не говори, что ты снова плачешь, - закатив глаза, добавил он, разглядев сгорбленную фигуру Тома, который так и сидел, уткнувшись лицом в колени.
Том не ответил, встал, подошёл к нему и доверчиво уткнулся лицом в грудь, ища защиты от того, что произошло, но о чём тоже должен молчать.
- Оскар, пожалуйста, останься со мной сегодня, - тихо попросил Том.
- Вообще-то у меня другие планы. Я для того и пришёл – сказать, что скоро ухожу.
- Оскар, пожалуйста… - Том чуть отстранился и поднял к нему умоляющий взгляд.
- Ночи с тобой отнюдь не самые занимательные в моей жизни, - не дрогнув сердцем, в своей обычной манере ответил Шулейман.
Том отпрянул от него и заговорил уже другим, серьёзным и твёрдым, отчасти шокированным тоном:
- Так это правда, что, чтобы ты не уходил, с тобой нужно спать?
- Странно ты изложил свою мысль. Обычно, когда так формулируют, подразумевается, что услышали об этом от кого-то другого. Но ты не с кем не общаешься. Кто тебе такое сказал? – на вопросе Оскар пренебрежительно фыркнул.
- Никто. Я сам догадался.
- И ты хочешь, чтобы я в это поверил? – усмехнулся Шулейман.
Том молчал. На мгновение захотелось крикнуть: «А давай!» и начать раздеваться. Но только мгновение. Не из-за страха, а потому, что нет смысла идти на такую жертву ради того, чтобы удержать рядом человека, которому до тебя нет дела.
- Хорошо, уходи, - ответил Том и вернулся на кровать.
Не посчитав нужным что-то говорить на прощание, Оскар ушёл, Том не обернулся ему вслед.
В десять, так и не расстелив постель, Том лёг спать, подложил ладонь под щёку. Темнота не пугала. Кровать рядом привычно прогнулась, и Джерри обнял его со спины, чего прежде не делал, идеально повторяя каждый изгиб его тела своим, точно единое существо, трагическим случаем разделённое на две неровные и неравные половины.
Том никак не отреагировал, только глаза открыл и смотрел на прикроватную лампу и минут через сорок соскользнул в сон.
Но в два часа ночи его разбудил рингтон телефона. Том машинально потянулся к мобильнику, но, посмотрев имя вызывающего абонента, бросил его обратно на тумбочку и упал обратно на подушку. Звонил Шулейман, вызов остался пропущенным, и экран погас.
Сон не шёл, сердце заходилось от обиды, негодования и подспудно от всего остального, что терзали и с чем был один на один. Потом первые эмоции, непосредственно вызванные Оскаром, стихли, и уже просто не мог заснуть и не пытался, снова смотрел в темноту.
В три ночи Том сел на постели и, нащупав на тумбочке телефон, позвонил Оскару.
- Оскар, у тебя всё в порядке? – произнёс вкрадчиво, как только тот принял вызов.
- Ты идиот? – последовал ёмкий ответ недовольно-сонным тоном. – Я тебе звоню сказать, что уже освободился, если ещё надо, ты игнорируешь, а через час, когда я уже сплю, перезваниваешь и задаёшь тупые вопросы.
Его тон и слова – как подачка – задели, и Том нажал «отбой». Но через пару минут сам перезвонил.
- Ещё одна такая выходка с твоей стороны, - не дожидаясь его слов, хлёстко заговорил Шулейман, - и я окончательно пожалею о нашем с тобой знакомстве, помашу тебе на прощание и наконец-то вернусь домой.
- Давай лучше я к тебе приду?
Несколько секунд на том конце связи было тихо, затем послышалась усмешка.
- Ну давай, - ответил Оскар уже своим обычным весёлым тоном, сменил гнев на милость. – Только дом не перепутай. Не желаю искать тебя по крикам и вытаскивать из чужой постели.
- У тебя такие плохие соседи? – ужаснулся Том.
- Соседи у меня нормальные. Но ты обладаешь поразительной способностью будить в людях извращенцев. Всё, шевелись, жду, - сказал Шулейман и отключился.
Том сбежал вниз по лестнице, взял ключи, сунул ноги в кроссовки и вышел из дома. На улице в такой час было страшно, потому что совсем-совсем один и кажется, что вообще никого живого в округе нет, настолько тихо, но у него была цель, и добираться до неё было недалеко.