Предстояло всего лишь восемнадцать фотосессий, четыре показа – все под началом Миранды и участие в Неделе Моды в Париже, всё это растягивалось почти на полтора месяца, так что у Тома ещё и свободные дни оставались. По сравнению с тем, сколько за сезон отрабатывал Джерри, это было мало и расслабленно.
Сезон для него открывался восемнадцатого сентября. Том предупредил Оскара о том, что у него начинается работа, собрал чемодан и, усадив Маркиза в переноску, в назначенный день отправился вместе с Бо в аэропорт, чтобы отбыть в Берлин, где его ждала первая съёмка у Герра Отто Маркса. Бо сразу вызвалась присматривать за котиком, чтобы он не сидел в одиночестве, пока Том будет работать.
По поводу работы, которую возненавидел всей душой и хотел во что бы то ни стало никогда больше ею не заниматься, Том не испытывал никаких эмоций. По сравнению с тем, что произошло с тех пор, как страдал на ней, и продолжало происходить, работа «выставочным мясом» была незначительной ерундой и наименьшим злом. Правду говорят – всё познаётся в сравнении. Сейчас Том многое бы отдал за то, чтобы вернуться в апрель-май и просто работать, и думал, что повёл бы себя совершенно иначе, если бы представился второй шанс. Может быть, если бы он не ныл и не думал, что это конец, что не может так жить, а изменил «не свою жизнь» в приемлемую для себя сторону, используя все имеющиеся возможности, как говорил Джерри, всё повернулось бы иначе и кошмар не наступил, не пришёл бы Джерри и не взял его жизнь под свой контроль.
Тому было всё равно, куда лететь/ехать/идти и что там делать. Всё равно, что на него наносят макияж, иной раз одевают в неприемлемое и просят раздеться. Даже на яркую помаду на губах никак не отреагировал. Смотрел перед собой отсутствующим взглядом, пока его готовили, был куклой, позволяя делать с собой всё, что необходимо.
Джерри не слишком нравилась его апатия. Но он как никто знал, что у Тома есть только две грани поведения в неприятных ему обстоятельствах – или апатия с полным смирением, или бездумный бунт. В случае с работой первый вариант был куда более предпочтителен. Да и в остальном, как бы ни было за него больно, тоже, поскольку сломавшийся Том куда сговорчивее и потому продуктивнее пытающегося отстоять себя.
Шулейман с Томом не поехал. Но приехал через три дня и, не став ничего объяснять, как будто так и надо, остался.
На фотосессиях Джерри становился перед Томом и показывал позы, которые нужно принять. Повторял Том хорошо, только с взглядом ничего не мог поделать – он всегда был глубоко печален и пуст – врать глазами это слишком сложное искусство для него. Потому Джерри старался подбирать такие позы, где не нужно смотреть прямо в камеру.
А перед Неделей Джерри дрессировал Тома – учил ходить, смотреть, держать руки и так далее правильно. В номере отеля проводить такие занятия было не слишком удобно, и Том был никудышным учеником в плане выработки красивой походки – чего только стоило отучить его опускать голову и сутулиться, но и на поприще наставника Джерри не потерпел поражение. Подумал даже, что если бы была такая возможность, в будущем можно было бы сделать это своей профессией или одной из – учить начинающих моделей, поскольку у него к этому явным талант.
Выдрессировал его Джерри так хорошо, что Том и в повседневной жизни начал держать спину прямо.