Гвендолина (тихо доканчивает песню).
Король (мечтательно). И он любил ее вечно? Это не придумано в песне?
Бекет. Нет, государь.
Король (поднимается, он грустен). Забавно, что именно этот счастливый конец нагоняет на меня какую-то грусть… А ты, ты веришь в любовь?
Бекет (все так же холодно). В любовь моего отца и моей матери — да, государь.
Король подходит к баронам — они спят, сидя в креслах, и сладко храпят.
Король (проходя, дает каждому пинка ногой). Заснули, экие скоты! Стоит им расчувствоваться и сразу дрыхнут. А знаешь, мой милый саксонец, иногда мне кажется, что во всей Англии только два человека способны тонко чувствовать — ты да я. Мы умеем пользоваться вилкой, и чувства у нас обоих на редкость утонченные. Ты из меня сделал в чем-то совсем другого человека. Если ты меня любишь, найди такую девушку, которая отучила бы меня быть грубым. Надоели мне потаскушки. (Подходит к Гвендолине. Гладит ее; неожиданно.) Даром ничего не дается. Помнишь?
Бекет (побледнел. После паузы). Я ваш слуга, государь, и все, что у меня есть, принадлежит вам. Но вы мне говорили, что я, кроме того, и ваш друг.
Король. Как раз между друзьями это и принято.
Небольшая пауза.
(Злобно улыбается, поглаживая Гвендолину, застывшую от страха.) Значит, она тебе дорога? Значит, ты способен чем-то дорожить? Скажи, это так?
Бекет молчит.
(Улыбается.) Ты не можешь солгать. Я тебя знаю. И не потому, что ты боишься лжи, — уверен, что ты единственный из всех, кого я знаю, ничего не боишься, даже бога, — но тебе ненавистна ложь. Ты считаешь, что лгать не изящно. Для тебя вопрос морали — это вопрос эстетики. Прав я или нет?
Бекет. Вы правы, сир.
Король. Надеюсь, что, требуя ее у тебя, я веду честную игру, а? Я же тебе сказал: даром ничего не дается. И потребовал у тебя слово дворянина.
Бекет (ледяным тоном). И я дал вам его, сир.
Пауза. Оба неподвижны. Король, зло улыбаясь, смотрит на Бекета. Бекет не смотрит на короля.
Король (внезапно поворачивается). Прекрасно! Я ухожу. Хочу сегодня лечь пораньше. Очаровательный вечер, Бекет! Во всей Англии решительно ты один умеешь по-королевски принять друзей… (Дает пинка спящим баронам.) Помоги мне разбудить этих свиней и позови мою стражу…
Бароны просыпаются с сопением, с урчанием.
(Толкая их, кричит.) Пора уходить, бароны, пора уходить! Я знаю, вы любители хорошей музыки, но нельзя же всю ночь слушать музыку!.. Хорошая ночь кончается в постели, не правда ли, Бекет?
Бекет (напряженно). Я прошу у моего государя, как милости, одну минуту.
Король. Да. Да. Я же не скот какой-нибудь. Я буду ждать внизу, в носилках, вас обоих. Там мы попрощаемся. (Уходит.)
Бароны идут вслед за ним. Бекет стоит неподвижно. Гвендолина не отводит от него глаз.
Бекет. Ты должна пойти с ним, Гвендолина.
Гвендолина (очень медленно). Мой повелитель обещал ему отдать меня?
Бекет. Я дал ему слово дворянина, что отдам ему все, что он потребует. Я не думал, что это будешь ты.
Гвендолина (медленно). Если он завтра отошлет меня, мой повелитель примет меня обратно?
Бекет (замкнуто). Нет.
Гвендолина. Значит, приказать девушкам сложить мои платья в сундук?
Бекет. Он пришлет за ними завтра. Иди вниз. Короля нельзя заставлять дожидаться. Ты передашь ему мой поклон.
Гвендолина (положив свою виолу на кровать). Я оставлю виолу моему повелителю, он уже почти научился играть на ней. (Очень просто.) Мой повелитель не любит никого на свете, не так ли?..
Бекет (все так же замкнуто). Да.
Гвендолина (подойдя к нему, тихо). Ведь ты тоже — побежденной расы. Но, вкушая сладость жизни, ты забыл, что у тех, у кого вое отнято, остается еще кое-что.