Бекет. Возможно. Я и сам на себя теперь не похож.
Король (насмешливо). Тебя осенила благодать?
Бекет (серьезно). Не та, что вы думаете. Ее я недостоин.
Король. Ты вновь почувствовал себя саксонцем, несмотря на покровительство папы?
Бекет. Даже и не это.
Король. Так что же тогда?
Бекет. Просто впервые в жизни в пустом соборе во Франции, где по вашему приказу я взвалил на себя эту ношу, я почувствовал за что-то ответственность. Я был человеком без чести. И вдруг я обрел эту честь, ту, о которой даже не мог мечтать, честь господню. Честь непостижимую и хрупкую, как гонимое королевское дитя.
Король (более грубо). Может быть, перейдем на более понятный язык, Бекет? На тот, который я понимаю? Иначе мы никогда не придем к концу. Мне холодно. И, кроме того, нас ждут там.
Бекет. Я говорю понятно.
Король. Тогда, значит, я глуп. Говори со мной, как о глупцом. Это — приказ. Снимешь ли ты отлучение от церкви с Вильгельма Энсфорда и других моих людей? Отлучение, которое ты провозгласил, несмотря на уговоры епископов?
Бекет. Нет, мой государь. Это мое единственное оружие, чтобы защитить доверенное мне нагое дитя.
Король. Согласен ли ты принять двенадцать предложений, одобренных епископами в Нортгемптоне в твое отсутствие, а именно — отказаться от противозаконной поддержки саксонских крепостных, которые постригаются в монахи, чтобы избежать рабства?
Бекет. Нет, мой государь. Ибо мой долг защищать моих овец, а они — мои овцы. (После паузы.) И также я не соглашусь с тем, чтобы назначение священников было отнято у епископата или чтобы священнослужитель был подсуден иному суду, кроме церковного. В этом мой долг пастыря, и я не имею права отказаться от него. Но во имя мира и так как вы должны остаться королем я принимаю все девять остальных условий. Все, кроме чести господней!
Король (холодно, после паузы). Хорошо, пусть будет так. Я помогу тебе защищать твоего бога, раз это твое новое призвание, в память нашей дружбы. Все, кроме чести королевства. Ты можешь вернуться в Англию, Томас.
Бекет. Благодарю, мой государь. Я так или иначе хотел вернуться в Англию и отдаться под вашу впасть, ибо на земле вы — мой король. И во всем, что касается земной жизни, я обязан вам повиноваться.
Король (смущен. После паузы). Хорошо. Теперь вернемся. Разговор окончен. Мне холодно.
Бекет (глухо). Теперь и мне стало холодно.
Снова, молчание. Они смотрят друг на друга. Слышен вой ветра.
Король (неожиданно). Ты не любил меня, Бекет, не так ли?
Бекет. Насколько я был способен любить, государь, любил.
Король. Ты стал любить бога? (Кричит.) Ты по-прежнему не отвечаешь, когда я тебя спрашиваю, упрямец?!
Бекет (мягко). Я полюбил честь божью.
Король (угрюмо). Возвращайся в Англию. Я дарую тебе королевский мир. И желаю тебе обрести свой собственный мир. И не обмануться в себе. Никогда больше не буду тебя умолять. (Вдруг кричит.) Я не должен был с тобой встречаться! Мне было больно! (Неожиданно, сотрясаясь от рыданий, припадает к холке своего коня.)
Бекет (взволнованно приближается к нему и шепчет). Мой государь!
Король (вопит). Нет, нет, только не жалость! Это гнусно! Назад! Вернись в Англию! Вернись в Англию! Здесь слишком холодно!
Бекет (поворачивает лошадь и приближается к королю, серьезно). Прощайте, мой государь. Вы меня поцелуете в знак примирения?
Король. Нет. Не подходи ко мне! Не могу больше тебя видеть. Потом! Потом! Когда пройдет боль!
Бекет. Завтра же я тронусь в путь. Прощайте, государь. Я знаю, что не увижу вас больше.
Король (с искаженным лицом, злобно кричит). Как ты смеешь говорить такое после моего королевского слова? Значит, ты считаешь меня предателем?
Бекет смотрит на него еще минуту, серьезно, с жалостью во взгляде, потом медленно поворачивает коня и уезжает. Ветер усиливается.
(Внезапно кричит.) Томас!
Но Бекет не слышит. Он удаляется. Король больше не зовет его, он поднимает своего коня на дыбы, потом галопом мчится в противоположном направлении. Свет меркнет и вновь вспыхивает. Нарастающий вой ветра. Другая часть равнины, где находится король Франции.