Налог на воду, например, платят все без исключения, ведь если кто-то берет воду из родника, то он не должен забывать, что родник, такая же часть природы империи, как и лес, а значит и вода в нём принадлежит государству и Ему.
«Государевы поля и больницы, заводы, границы и природа и её дары».
Филипп платит налог на «Ведение предпринимательской деятельности» и отдельный налог на «прибыль», ведь любая, даже самая малая продажа — это бизнес, а в столь тяжёлое военное время сокрытие любого дохода считается страшным преступлением и карается, в лучшем случае, тюрьмой.
Есть и другие налоги — на сборы грибов и ягод, заготовку леса и дров. Есть «обще-военные сборы», в форме добровольных пожертвований, конечно, но те, кто их не делает, попадает под «особый присмотр». А это первый и, собственно, последний пункт между свободой и заключением под стражу. Когда кому-то говорят, что теперь он под «особым присмотром», человек приходит домой и просто садится на тревожный чемоданчик, заранее собранный, в ожидании, когда за ним придут.
Ещё одним налогом, появившемся в начале войны, стал налог на «Чистый воздух». Его платят граждане, проживающие в экологически чистых районах, по мнению глав РОСКОМНАДЗОРА и Самого. По факту, его платят все, кто проживает в деревнях и вдали от границы империи. Даже жители городских окраин попадают под него, ведь в отличие от граждан, проживающих в центре, они дышат не выхлопными газами, а фабричными испарениями близ лесных массивов. Те же граждане, живущие возле метро «Девяткино», куда обычно прибывают Карельские рейсы, тоже обязаны его оплачивать.
Конечно, оплата всех этих налогов практически невозможна и оставляет людей без средств к существованию, но каждый ищет лазейку. Неочевидный выход из ситуации. Многие платят за это годами своей жизни, кто-то и вовсе отдаёт целую жизнь, ведь в условиях переполненности тюрем, проще сослаться на сопротивление при аресте, чем искать свободные нары и пустую клетку. В большинстве же случаев все знают о соседских грехах, но помалкивали. Если в основе системы лежат коррупция и кумовство, система никогда не будет идеальной. Больше того, она учит красть и находить брешь в социально-значимых для общества институтах, ломая их и отодвигая на сотни лет назад. А когда полицейский произвол и насилие начинает защищать коррупцию, да ещё и путём ограничения развития искусства, загоняя его в рамки – цивилизация обречена на гибель.
Отдельной темой для всеобщего обсуждения остаётся не только обилие налогов, их форм и размеров, но и оплата. Если «стандартные счета» можно погасить онлайн, то, например, налог на «Ведение предпринимательской деятельности», как и многие другие, всегда требует личного присутствия.
На выходе из метро Томас столкнулся с девушкой необычного вида, её красные растрёпанные волосы привлекли его внимание, рисунок над бровью напоминает скалу или обрыв, а темные синие губы, в цвет её пальто, что-то шепчут, не издавая ни звука. По нахмуренным бровям и быстрому шагу, Томас определил, что она явно чем-то недовольна, а может и просто торопится, опаздывает.
В центре все люди выглядят примерно так же, разноцветные волосы, пирсинг, татуировки, яркая несуразная обувь, длинные разноцветные носки. Каждый из них настолько уникален, что ничем не отличается.
Вверх по улице стоит небольшая группа людей, около тридцати человек, а вокруг них около пятидесяти полицейских и людей в военной форме.
– Зачем люди зашли в загон? – спросил Томас у Филиппа.
– Это называется митинг, сынок.
– А что такое митинг?
– Когда людям что-то не нравится из того, что делает Сам или его окружение, они просят у него разрешение на то, чтобы высказать своё недовольство. И если он разрешает, то они выходят на улицу и говорят об этом. Взгляни на плакаты. Сейчас они недовольны налогом на «Чистый воздух».
– Теперь его отменят?
– Нет, конечно.
– Но тогда зачем они это делают?
– Это вроде как традиция.