Отец и сын плотно позавтракали перед выходом и выпили по кружке крепкого чая. Томас пил с сахаром, отец несладкий. За тротуаром шёл тротуар, улочка сменялась улочкой, а умывающий мордочку тощий рыжий кот на одном из подоконников первого этажа пожелал им хорошего дня.
Старый рынок или Апраксин двор, как раньше его называли, стоит на своём месте вот уже триста лет. Его неоднократно пытались закрыть, перенести. Угрожали техникой снести все постройки и разравнять площадь, но все эти политики и общественные деятели, грозившие расправой, канули в лету, а рынок продолжил стоять.
Как и прежде, он славится своей нездоровой и агрессивной торговлей. Если потерять здесь ребенка, проще завести нового, шутят местные. А может и не шутят.
Здания, окружавшие рынок, разваливаются. Фасады пожирает плесень, а штукатурка сыпется кусками, размером с ладонь. Дорога между рядами палаток разбита. А железные крепления, поддерживающие сами палатки, переливаются всеми оттенками ржавчины.
Чувствуешь себя ледоколом, пробиваясь сквозь плотные потоки людей. Кажется, ещё немного и можно будет идти вторым слоем, ступая прямо на головы.
– Что ищете молодые люди? – интересуется один из представителей ближнего зарубежья, держа в руках железную кружку, от которой идёт пар.
– Куртки, пальто, пуховики! – раздаётся голос из соседней палатки. Женщина в капюшоне, натянутом поверх шапки, призывает гостей Апраксина двора утеплиться.
Мужчина с крупным носом и впалыми щеками продаёт сигареты. Другой носки. Тысячи пар, кажется Томасу, разложены на расстеленной клеёнке. Они стоят посередине ряда без навеса, в отличие от других.
Затем идут кроссовки, джинсы, платья, школьные принадлежности, шторы, снова кроссовки, зимняя обувь, мужская одежда. Этому нет конца. На углу одного из зданий вывеска: «Одеяло, подушки, пледы». Щуплый мужичок с прищуром стоит у лестницы, ведущей в подвальное помещение. Как паук, он ждёт свою жертву для продажи постельного белья.
Шум и гам разносятся по рынку, толпы людей спешат туда и сюда в поиске выгодных сделок. Стоят мужчины по обе стороны ряда. Узбеки, Таджики, Киргизы, Русские, Белорусы, Украинцы, Молдаване, здесь можно встретить кого угодно. Каждый занимается своим делом. Они пьют согревающие напитки, едят пирожки и осматривают посетителей. Одни приглашают пройти к ним, другие молча курят. Местами у Томаса закрадывается мысль, что это не то место, где он хотел бы сейчас находиться.
– Если ищете что-то конкретное, идёмте за мной, – коренастый человек с пухлой и отвисшей нижней губой в фуражке приглашает путников следовать за ним. – Идём. Идём, – поторапливает он отца и сына.
– Нет, спасибо. Мы справимся. – Филипп сказал, как отрезал. Он знает, что ему собираются предложить в лучшем случае, и где он может проснуться в худшем.
Апраксин двор популярен благодаря своему разнообразию товаров. Здесь есть одежда, обувь, еда, лекарства, которые невозможно достать в аптеке. Дешёвая китайская техника, видеокассеты и ДВД-диски. Посуда, антиквариат, музыкальные инструменты и даже мебель. Здесь могут сделать нужные документы, подправить прошлое и создать будущее. Поговаривают, что делались даже операции, где-то в глубинах одиннадцатого ряда, в том числе и по смене пола. Ведь империя это не одобряет, а все, что не одобряет власть – мейнстрим. Обычная же смена имени или личности здесь считается просто вторником.
Главная опасность рынка состоит в том, что приобрести оружие и запрещённые вещества здесь не составляет ни каких проблем. Поэтому встретить между этими рядами можно кого угодно. Полиция сюда не заглядывает, опасаясь крупных стачек, кто-то говорит, что силовики или государство сами владеют этим рынком, точно неизвестно. Но старый рынок особняком продолжает стоять на своём месте.
Бродя по рядам, Томас всё чаще стал замечать маленький рисунок кролика. Он есть везде: на стенах и оконных рамах, на ещё живом куске асфальта, деревянных прилавках и ржавых воротах. Синий, красный, зелёный, жёлтый, каждый имеет свой цвет, он словно прыгает куда-то вправо, поджав передние лапы. Есть и другие рисунки на стенах, в основном спортивного инвентаря, в отличие от кролика, их рисуют исключительно белыми. Перекрещенные теннисные ракетки, гандбольные мячи, рисунок мальчика, прыгающего через козла. Томас знает, что так изображают оружие враги народа и империи.