Люди сменили своё настроение. Одобрительные возгласы стали расходиться по площади рынка, руки взмывают в небо в такт крикам, пугая проносящихся мимо птиц. Ненависть и жажда появилась на лицах толпы.
– Время пришло! Отцы, Братья, Сестры! Мы должны сказать хватит! Stop it! Сколько ещё мы должны заплатить за ошибки других? Хватит! Сколько ещё ваши дети будут питаться песком? Хватит! Я говорю: ХВАТИТ!
Толпа рукоплещет. Рынок шумит и галдит всё громче. Парень достаёт бумажный сверток и разворачивает его. Прислонив к розоватой стене сорокасантиметровый трафарет, он наносит баллончиком с оранжевой краской рисунок кролика.
– Хва-тит! Хва-тит! – скандирует парень.
– Хва-тит! Хва-тит! – кричит толпа.
Из арки, словно дым из воздуха, появляются люди в плащах с высокими воротниками. Лица опущены вниз, так, что головные уборы их полностью закрыли. Они быстро хватают парня под руки и растворяются в темноте. Томасу кажется, прошла всего секунда, он стоит, раскрыв рот, недоумевая, как ловко это провернули люди в плащах. Толпа начинает поспешно расходиться. Кто-то бежит, кто-то делал вид, что просто прогуливается мимо. Мужчина, торгующий шнурками, решил, что на сегодня хватит и начал быстро сворачиваться. Площадь вмиг опустела. Филипп молча взял Томаса за руку и повёл к другому выходу.
Глава 7
Они вернулись в Киттлуорд в начале третьего, прихватив с собой солнечную погоду. Автовокзал почти пуст, три водителя пьют кофе из пластиковых стаканчиков, облокотившись на прилавок заброшенного магазина. Его витрина зашторена железом, а задняя стена пошла трещиной от влаги.
У западной границы по-прежнему сверкает. Несмотря на солнечную погоду, красно-жёлтые вспышки салютом разбегаются по небу. Когда затихают моторы машин, можно услышать грохот взрывов, глухой звук, запечатанный в консервной банке.
Автобус, на котором отец и сын приехали из Петербурга старый. Ехать в нём было холодно и шумно. Потрескавшиеся сиденья, рваные резинки на дверях, шатающиеся поручни чуть не уронили бабушку, когда она выходила в Приозерске, ухватившись за них. Поцарапанные стёкла и три иконки рядом с приборной панелью. Им удалось прочувствовать каждый камешек, каждую кочку, которую они проехали. Но что хуже всего, оставался холод, задувало из щелей, согреться не получалось. По прибытии первым делом они направились в бар, мечтая о горячем чае и жаре камина.
– Мы столько лет пропагандируем ужас системы, – ораторствовал мистер Лукаш. – Прививаем отвращение с младенчества, говоря об отличиях и исключениях как о самом лучшем, что может быть. Индивидуальность — ключевой фактор успеха. Каждый стремится стать уникальным, но будьте же честны, – обращался он к Софи, – Мы перестарались. Теперь малые формальные образования, группы лишь разрушают социум. Экономику. Образование. Принадлежность по гендерному, расовому, религиозному признаку стала гораздо важнее науки. Важнее открытий. Борьба за равенства превратилась в борьбу превосходства.
– Это всё Вы! – кричит Софи, всё время пока говорит мистер Лукаш, она сжимает губы, вертится на стуле, – Вы! Ваше поколение допустило систему. Теперь мы вынуждены жить по правилам. Опускать голову при виде полицейских. Прятать лицо от камер при переходе улицы. Вы допустили, что государство запрещает однополые браки, преследует ЛГБТ. Преследует тех, кто не посещает церкви и отрицает религию, при этом даже религия порицает людей, выбирающих свободную любовь. – Софи, закинула ногу на ногу и выпрямилась. Она чувствует своё превосходство, поднося ко рту коктейль с голубой соломинкой.
Сегодня студентка выглядит не так официально, как в прошлый раз. Чёрная кожаная куртка поверх тёмно-бардового балахона подчёркивает фигуру, а не делает её мешковатой. Синие джинсы, не закрывающие щиколотки, и белые кроссовки. Последнее — большая ошибка для Киттлуордских дорог, но ради солнечного дня стоит сделать исключение. Каштановые волосы спускаются ниже плеч. Кругловатое лицо, карие глаза, уже необременённые очками в толстой чёрной пластиковой оправе, как при первой встрече. Прямой нос и пухлые губы. Она полностью бы соответствовала описанию студентки, если бы это был некролог.
Отец и сын подошли к барной стойке и поприветствовали всех. Дмитрия, Софи и Мистера Лукаша. За столиками сидят и другие гости, которых знает Филипп, кивком головы он даёт понять, что заметил их и одновременно этим же кивком желает им хорошего дня.