– Пожар! – раздался крик на весь рынок. – Пожар! Щукины горят.
Глава 2
Дмитрий стоит за барной стойкой, наливает пиво. Оно сильно пенится, а со дна то и дело поднимаются пузырьки газа. Ему приходится несколько раз скидывать пену в другой бокал, специально подготовленный для этой цели.
Мистер Лукаш смотрит телевизор, комик Верисей Пирогов занимает эфирное время: «Знаете, у меня есть друг. Друг у меня есть. И вот он – криминальный инфоцыган. Знаете таких? – зал заливается хохотом, – Это тот, который всё время. Всё время, на каких-то темах, мутках, постоянно какой-то нелегальный бизнес у него, но при этом никогда нет денег. Совсем никогда. Понимаете? Такой тюремный коуч». В баре никто не улыбается.
Софи с кем-то активно переписывается в «Изнанке» одной рукой, а другой медленно наматывает переваренную пасту на вилку.
Людей почти нет, только пара зевак, всё также играющих в шахматы, время от времени отвлекающихся на телевизор. Единственными звуками, нарушающими тишину, помимо Верисея Пирогова, были треск поленьев в камине и мелодия усиливающегося дождя.
– Щукины горят. Слышали? – начинает разговор Филипп, присаживаясь за барную стойку. Томас тоже начинает взбираться на высокий стул.
На секунду кажется, что даже Верисей замолкает от удивления. У Дмитрия немного опускается нижняя челюсть, разомкнулись плотно сжатые губы, словно он хочет что-то сказать. Софи быстро начинает укутывать шею шарфом.
Худая, остролицая девушка, с мокрыми, чёрными волосами забегает в бар. Тушь растеклась по щекам. Одышка не даёт покоя. Это официантка Ида.
– Извините, – с порога говорит она всем, вместо приветствия, глядя в этот момент на Дмитрия. – Там...
– Всё в порядке, Ида. Я знаю. – перебивает Дмитрий. Её лицо искажается. Она снова хочет заплакать.
– Чего Вы там не видели? – обращается к собравшейся студентке мистер Лукаш.
– Всё кончилось, – говорит Ида. – Пожарные всё потушили. Поминки шли. – сквозь всхлипывания бормочет она, – Мать. Марсель. Никто не выжил. – она снова опускает лицо, направившись в подсобку, чтобы переодеться.
– Она опоздала, потому что смотрела пожар? – интересуется Софи у Дмитрия.
– Ида живет по соседству с Щукиными. Она с пелёнок знала братьев. Мать знала. Они играли вместе.
– Я понимаю, что сейчас не лучший момент, но могли бы Вы рассказать подробнее? Сколько человек погибло? Причина пожара? И примите мои соболезнования, – обращается Софи к вышедшей из подсобки официантке. – У вас тушь растеклась.
Ида достаёт зеркальце и отворачивается спиной к залу.
– Вы не подумайте, – не унимается Софи, – Я журналист, в целях расследования. Не ради сплетен.
Все мужчины, включая Томаса за барной стойкой,переглянулись.
– Только Марсель и тёть Тамара. Они не накрывали стол. Откуда деньги. Мы приходили на службу с утра. И ещё пара старушек. Из друзей только Сашка Кыся в церковь пришёл. Потом на кладбище мужики за бутылку зарыли, и все разошлись. Марсель и Кыся напились. И тёть Тамара тоже поддала. Я не осуждаю, сын умер. У меня тоже сын есть. Три года, я бы с ума сошла. Потом кто куда. Я только на рынок вышла, смотрю, дым из-под крыши валит. Я сына своего домой матери, кричу пожар у Щукиных. А как пожарных вызвать, не знаем. Потом вспомнила, что у Тарасовых телефон есть, пока к ним, пока машина приехала. Семь минут, и вместо дома – стены обугленные. Тихон пришёл, разогнал всех. Я стою, меня не прогнал, знает, что не уйду, а уйду, всё равно в окно всё увижу. Пожарные вышли. Два трупа. Ясно, что тёть Тамара и Марсель, – Ида снова заливается слезами.
– Из-за чего пожар сказали? – продолжает допрос Софи. Ида отрицательно качает головой.
– Опять скажут, виновата проводка, – отвечает на вопрос мистер Лукаш.
Тишина снова нависла над барной стойкой, только камин подаёт признаки жизни, и застенчиво всхлипывает Ида.
– Ладно, иди домой, – говорит Дмитрий. – Справлюсь сегодня один.
– Нет. Нет, я сейчас, – спешно начинает приводить своё заплаканное лицо в порядок официантка.
– Иди, я сказал. Гостей всё равно нет.
После её ухода первой заговаривает Софи.