Мимо столовой идут, при входе две раковины. Края, что к стене прилегают, испачканы засохшими жирными каплями, зелёного цвета. Пахнет кипячёным молоком. В младших классах раз в день кормить положено. Давали пшённую кашу и какао, наливая половником из большой жёлтой кастрюли с красными цифрами ноль и восемь.
В раздевалке шкафчики стоят обычные деревянные, без дверей. Как полки, только вертикально. Душа нет, только помещение под вёдра и швабры. Мётлы самодельные стоят и две совковые лопаты.
Посередине спортзала сетка висит, семиклассники в волейбол играли. Учитель её снимает, на один край убирает. Полы деревянные, разметка краской сделана. Шелушится давно, местами уже голое дерево видно. Окна большие со стальной решёткой, которая тоже зелёным выкрашена.
Вдоль стены навалены синие маты, рядом в уголке канат лежит, крюк в потолке одиноко болтается. По обе стороны корзины баскетбольные, сетки нет, кольца гнутые. Учитель мужчина, ровесник отца Томаса, кричит становиться. Будут бегать, затем в вышибалы играть. В заключении, как всегда, о ставках на спорт, как их делать, за кем нужно следить. Самое главное помнить, что доверять можно только государственным букмекерам. Играть можно, даже вроде как полезно иногда, азарт, интерес, чтоб отвлечься; нервишки пощекотать, но только в государственных конторах. А если слушать учителя, то есть коуча по физической культуре, то и заработать можно.
Марк уже ждал Томаса на улице. Небо по-прежнему завалено облаками, но дождя уже нет.
– Go сегодня гулять, – сказал Марк.
– Exactly, – утвердительно кивнул Мэт. Ему очень нравится, как звучит это слово, он старается использовать его как можно чаще. К тому же перевод простой и понятный.
Томас тоже поддержал идею Марка.
– Скажешь Даниэлю?
– Ok, – ответил Мэт. По дороге домой он заходит на почту, где работает его мать. Она не даёт ему ключи в школу, боясь, что он их потеряет. На почте есть телефон, как и дома у Даниэля.
– Здравствуйте, это Слава, друг Даниэля. Скажите ему, пожалуйста, что сегодня на задах, как обычно. Скажите? А? Да. Скажите? Спасибо.
Хоть Мэт и единственный из ребят, кто живёт в городе, дом его находится на окраине частного сектора, отсюда и названиях места их общего сбора.
Встретились они через три часа в условленном месте. Даниэль опаздывал, у него было шесть уроков сегодня. Хотя, в свете последних открытий, ребята не удивятся, если он совсем не придёт. Однако уже через двадцать минут его манерная походка выруливала из-за угла соседнего дома.
Улица выросла из частных домов, обнесённых деревяннойизгородью, почерневшей от времени. Кто побогаче, стены белой штукатуркой делал, ворота железные мог себе позволить, крышу красил. Другие как есть, сруб оставляли или камень, который дорогой кирпич заменил. Из роскоши только тарелка спутниковая на фасаде, чтоб речи императора и важные новости не пропустить. И та редко встречается.
Многие от калитки до дома дорожки камнями клали, это старило дворики, придавало роскоши. Идёшь в сторону холмов, а сель валуны сдерживает, тропка вымощена, а кусты малины растут, вместо забора.
Берёзки золотые вдоль улицы разбросаны. Вишня уже совсем голая в садах стоит. Ступени каменные в погребок напротив дома мхом поросли. Обочины потоками воды изрезаны.
Есть, где брошенные дома стоят. Окна заколочены, крыльцо прогнило. Кустарник под самый конёк вырос. От них сыростью тащит, старой такой, могильной. Бывает, у некоторых крыши провалены, или стена разобрана. Мало ли кому камень понадобился. Друзья иногда лазили в такие заброшки. Исследовали. Где-то всё землёй завалено или опилками почерневшими, а где мебель сохранилась, посуда. В некоторых даже фотографии выцветшие стоят, к гранёному стакану в серванте прислонены.
Вдоль стен обычно углубление, видно, что проводку вырывали. Печи стоят, а труб на крышах нет, это тоже мародеры. Дома-то всё равно сгниют, а так вроде как на корку хлеба. Да ведь ладно, если на хлеб, главное, не на самогонку.