– Нет, это отвратительно. Это дискриминация, – ужаснулся своим пока ещё другом Даниэль.
– Но ведь есть клубы только для геев, парады только для геев. Почему не может быть клуба только для натуралов?
– Все клубы и так только для натуралов. К тому же вам никтоне запрещает ходить в гей клубы.
– Зачем тогда их так назвали? – поинтересовался Марк.
– Чтобы общество понимало, что здесь всё немного по-другому. Что это особенное место.
– Но, если оно особенное, значит не для всех, – продолжал Марк, – А если не для всех, значит не каждому там понравится. Получается, если есть гей клубы, должны быть и натурал клубы? Чтобы было справедливо.
– Я ещё раз говорю, что все клубы и так только для натуралов. К чему этот разговор? Если спецом открыть клуб, куда не будут пускать геев – дискриминация! Просто примите это. Не нужно ничего понимать. Просто примите.
– Получается, нужно создавать условия, а не названия менять, – подытожил Марк. В его голове явно родилась шутка, а может быть и не одна. Он улыбается и что-то запоминает, не отводя глаз от еловых шишек, разбросанных у входа при постройке крыши.
Начинало темнеть. Ребята собрались домой, завалив вход в хижину пушистыми, еловыми ветками и возвратив инструмент обратно в сарай дедушки Ромы. Тьма наступала на пятки Томаса и Марка. Их совместный путь разошёлся в лесу, и каждый в одиночку смотрел в лицо своему страху.
Уже совсем поздно. Когда отец уснул, Томас решил выйти во двор. Он чувствовал, что ещё не до конца прожил этот день. Мальчик поднял тумблер старомодного выключателя; электрический свет озарил двор. Под крыльцом навалены обломки кирпичей и доски, которыми они прижимают плёнку парников. Пройдя по узкой дощечке, скрывающей грязь, Томас открыл дверь сарая. Шланги для полива, как змеиные шкуры,висят на стене, рядом дуги орешника дожидаются следующего лета. Стеллажи завалены всяким разным. Сотни ржавых гвоздей,рассыпанных по цинковому ящику на верстаке. Шурупы, шайбы, скобы. Всё, что ещё «пригодится».
Он зашел в крольчатник, просунув руку в клетку, потеребил серенького за уши. Животные ещё не спали. Мальчик подложил каждому немного сена и вышел за дверь. Слева стояла старая собачья будка, его первая попытка сколотить что-то своими руками. Собаку они так и не завели. Прямо за ней навалены сухие ветви, которые они спилили в этом году. Он стал всматриваться в темноту, туда, где росли деревья, вспоминая летние дни и залитый июльским солнцем яблоневый сад.
Глава 6
«Первый солнечный день за последнее время» – вспоминал Томас слова игрока в шахматы. Похоже, вчерашнее воспоминание мальчика, растрогало вселенную. Утро и правда решило порадовать жителей Киттлуорда волшебным осенним теплом, согревающим и родным. Именно такие дни навсегда врезаются в память и сохраняют в ней детство.
Лучи проснувшегося солнца мягко растеклись по обочине, обнимая придорожные валуны, подбадривая, ещё колышущуюся на ветвях, листву. Чуть дальше за подлеском начинались многовековые сосны – величавые и молчаливые; хранители тайн Севера. Небо горело синим, оправдывая оттенок, названный в честь него. Чистый воздух наполнял лёгкие свежестью леса и утренней прохладой. Ещё совсем крохотный бельчонок, распушив хвост, карабкался вверх по стволу, догоняя маму. Всё вокруг наливалось жизнью, казалось, зима давала людям шанс закончить всё, что они не успели за это короткое лето.
Филипп молча тянул поклажу, в которой потряхивало на ухабах белые полипропиленовые мешки, набитые яблоками. Когда они выходили из дома, было ещё темно, а сейчас он уже смотрел, как веселятся, прыгающие по вчерашним лужицам,солнечные зайчики. Сегодня они придут вовремя, думал Филипп. Сегодня всё так, как и должно быть.
Улицы города быстро наводнились людьми. Кто-то шёл по делам, на работу или проведать соседей, которых оставили вчера совсем одних на целую ночь. Кто-то прогуливался в надежде поймать последние тёплые деньки. Кто-то искал вдохновения и силы жить дальше, несмотря на все потери и невзгоды. Ведь при дневном свете все ночные кошмары становятся ребяческой фантазией, вызывая стыд. «Вздор, как этого можно было бояться?» – смеясь, говорят себе многие с приходом нового дня. Вчерашние проблемы кажутся не такими страшными, жизнь приобретает иные оттенки, мир рисуется добрее, а война кажется чем-то далёким и нереальным. Зёрна сомнений, наконец, прорастают или погибают, оставаясь навсегда крупицей надежды того, кем бы они могли стать, если…