Филипп облокотил изгиб ручки тележки на нижнюю ступень крыльца бара и водрузил мешок на спину, потянув дверь на себя.
– А! Яблочные магнаты, – отворачиваясь от двери, мистер Лукаш вытащил спрятанную под пиджак правую руку. Он сжималмаленькую пластиковую бутылочку объемом ноль пять литра. Этикетки не было, но остались следы от клея.
– Давайте, давайте, – приговаривал он Дмитрию. Тот отрицательно покачивал головой.
– Не с самого же утра, мистер Лукаш. Я, правда, так не могу.
– Не обижайте старика! Знаете, сколько сил было потрачено на этот нектар?! А времени? Два месяца в тёмном месте простояла. Мёда у Салаевых купил, баночку маленькую, туда его,и ещё на неделю. Какого, а? Так что и слышать не желаю! Давайте, давайте. В самом деле, не с панихидой же мне этой пить, – Мистер Лукаш указал на только что вошедших гостей, – С таким кислым лицом и не определишь хороша ли, морщиться то уже и некуда.
Дмитрий кивнул в знак приветствия отцу и сыну и поставил на барную стойку вторую рюмку, сломавшись под напором старика.
– А я что говорю, нектар! – хвалил свой напиток мистер Лукаш. – Почти целебная. И никакого греха. – Дмитрий недолго подержал тыльную сторону ладони у рта, проморгался и оценил творение старика, высокой крепостью напитка.
– Как есть, Вам говорю, Дмитрий, настойка на крыжовнике это то, чего так не хватает Вашему заведению. Здесь и градус, и сладость, и кислинка! Готов поделиться рецептом, – Мистер Лукаш махнул вторую стопку. – Могу и Вас угостить, Иер, попробуете настоящий шедевр.
– Благодарю, мистер Лукаш, но я, пожалуй, откажусь.
– Вы совершенно меня не удивили, уверен, если бы я предложил Вам всплакнуть, Вы бы уже наглаживали носовой платок.
– Опять Вы бубните, прогулялись бы хоть в такой-то чудный день. Погрели косточки на солнце, может ворчать бы поменьше стали. – Марья появилась из-за двери подсобки. Розовощёкое лицо от жара кухонный плиты, широкая улыбка, бардовый фартук с сиреневыми цветами. Она вынесла тарелку с картофельным пюре и двумя утиными ножками, залитыми тёмным, карамельного цвета соусом. Она поставила блюдо рядом с мистером Лукашем. Запах еды мгновенно распространился по залу, сменив сладковатый аромат разлитого пива. У всех, кто находился в баре, потекли слюнки; глаза следили за исходившим паром.
– Что такое? – удивился мистер Лукаш, – Могу я иногда поесть, – Пояснил он разом всем присутствующим.
– Срок годности ножек подходит к концу, – пояснила для всех Марья.
– Это не испортит мне аппетита, можете не стараться, – Мистер Лукаш нацедил ещё одну стопку, – И как только такое Богоугодное дело может быть под запретом?
– Вы кушайте, кушайте. Это от голода, наверное, ворчите всё утро, – Марья улыбалась, стоя в дверях, опустив руки в передник, как в сумку кенгуру, – Идола-то вчера не смотрели? – обратилась она уже ко всем, ей явно хотелось поговорить.
– Кого? – ответил Дмитрий.
– Ну как же. Идола. «Имперский долг». С Компотовым. Так ведь поймали его. Да. Весь день по телевизору только про него.
Филипп и Дмитрий переглянулись.
– Убийцу, говорю, поймали, того который РОСКОМовца-то этого главного убил. Ба, да как же вы так, и фото его весь день по телевизору, и как убивал рассказали. Алов, экстремист этот. Из кролика какого-то. Сказали казнят. А и пусть думаю, меньше этих провокаторов будет. Правильно Компотов говорит, нечего нам тут на земле русской бесовщину эту плодить. Хотят пусть едут, куда им там надо, и порядки свои устраивают.
– Какие порядки? – ехидно спросил мистер Лукаш, пытаясь раззадорить Марью, макая в соус, нанизанный на вилку кусочек мяса.
– Как какие? – Марья выпучила глаза, – Компотов нам всё рассказал, и как они мальчик с мальчиком… И извращения их все. Рассказал и показал. Сидит там, дрянь такая, у меня говорит права есть, а у самого всё лицо проколото, чёлка зелёная, ладно мы молодые тоже баловались, но эти то, совсем уже! У меня,говорит, парень есть, мы друг друга любим. Это наше право и наш выбор. Христа на вас нет, думаю. Бога побойтесь, такие вещи вытворять. А ещё говорит, император нам не нужен, мы за демократию. Это за какую такую демократию, думаю я? Эта за ту, где мальчик мальчика что ли, где все грехи Содомские позволены? За такую вы демократию. На отца-императора наговариваете. Всё вам не так, кругом запреты одни. Та а ежели запреты убрать, вы прям на улицах, думаю про себя, оргии будете устраивать. Нет, нам такого не надо. И ведь сидит погань эта, на всю страну такое говорит! Не стыдно ведь, сволочь такая! В войну, в такое время против своих же, против отца-императора. Да где б ты был, если б не он! Да и не родился бы может вовсе.