Он вернулся из подсобки, держа в руках бутылку, горлышко которой залито красным сургучом. Цвет виски приятно впитывал электрический свет. Maker`s Mark – гласила надпись на этикетке.
Лицо девушки вытянулось, но удивление быстро сменилось восторгом.
– O! My! God! Я видела виски всего один раз. – протараторила она, рассматривая бутылку, – Ты что? Серьёзно? You crazy! Я же шутила. Мы в Питере нигде не могли достать, а тут такое. Ничего себе.
– Easy Peasy, – Дмитрий тоже решил блеснуть знанием языка. Он гордился собой, подначиваемый похвалами молодой девушки, – Только это бурбон.
– Давай же скорей её откроем. Нет, стой! Для этого нужно особое место. Поехали на озёра.
– Не думаю, что это хорошая идея, ночью на озёра. Тем более в это время года.
– Только не говори, что испугался? – ехидное лицо девушки должно было спровоцировать бывшего вояку.
– Ты же сама приехала писать о пропавших там людях, а теперь предлагаешь туда отправиться.
– Испугался, значит, – Софи скрестила руки на груди, откланиваясь на спинку стула, – Да… Такого я, конечно, не ожидала. Тем более после виски.
Удивительно, как легко могут девушки манипулировать мужчинами. Даже такими начитанными и познавшими психологию, как Дмитрий, – размышляет бармен, заводя свой старенький серый пикап. Машина была его ровесницей, время и коррозия не пощадили металл, но двигатель всё ещё «мурлыкал», – Это всё алкоголь, – убеждал себя Дмитрий, расчищая темноту светом фар.
Сосны перешёптываются по берегам. Непоколебимая гладь воды лишь изредка просыпается лёгкой рябью. Вдалеке несколько Карельских берёз растут на крохотном островке. По воде, сияющим бисером, рассыпались звёзды. Туман окутывает каменистые берега. Дорожка, нарисованная оранжевой акварелью, приглашает прогуляться до луны. Где-то у самой воды, где заканчиваются скалистые подступы, растёт осока. Свет фар упирается в бурелом. А на том берегу, высоко в чёрном небе, распускаются огненно-красные цветы. Вспыхивая в половину длины горизонта, а затем алыми бутонами, медленно опускаются, растворяясь во мраке. Рокот доносится до бывшего солдата и девушки каждые десять минут. Для кого-то это будет очень долгая ночь, – думает Дмитрий, – А может быть и последняя.
– Преступление пить виски из пластиковых стаканчиков, – говорит Софи, пока бармен пытается справиться с красным сургучом.
– Бурбон.
– Ну да, – соглашается студентка, – Но ведь не в посуде счастье, – заливается она хохотом. Неестественный смех преследует её весь вечер, и Дмитрий, не отказавшийся от своей цели, ждёт не дождётся, когда она сделает свои первые глотки, чтобы узнать, наконец, его причину.
– За что пьём? – спрашивает вдруг Софи.
– За озёра? – испуганно и неуверенно предлагает Дмитрий.
– За Карелию! – поправляет его девушка и осушает пластиковый стаканчик, в котором налито не больше сорока грамм, запивая всё компотом из сухофруктов.
– Ты ведь был за границей? Что там? В Америке, Европе? Ты уж точно знаешь больше меня.
– Я был только в Африке. Всё то же самое. Дома, магазины, люди. Только жарко. Очень жарко, а ночью холодно.
– Я думаю, нас обманывают. Думаю, там лучше, чем здесь. Думаю, поэтому границы и закрыты, чтобы мы не смогли убежать, – мечтательно, взобравшись на капот пикапа и скрестив ноги, говорит Софи.
– Не думаю, что там лучше, по-другому, это да. Когда мы…
– Каждый, кто не верит, что там лучше и продолжает убеждать в этом себя и других, каждый, кто называет это выдумкой и сказкой, это люди с рабской психологией. Это те, кто утопили бы Муму, – Софи говорила с неприязнью и отвращением. Дмитрий не хотел ссориться, не хотел спорить. Он молча разлил ещё по одному.
– Ну, а ты? Чего бы ты хотел? – Софи поняла, что говорит слишком резко, что перед ней не мистер Лукаш, к разговорам с которым она привязалась не меньше, чем сам профессор. Дмитрий же, основательно захмелев, готов поведать молодой девушке все свои самые сокровенные желания. Он предложил ейсесть в машину, ночь хоть и звёздная, но всё же прохладная.