– Да что же Вы такое говорите? На всё воля Божья! Если час пришёл, ни один врач не поможет, ни какие пилюли с вакцинами не спасут, – Марья разошлась не на шутку. Никто не хотел продолжения её воплей и причитаний, это делало отсутствие Дмитрия ещё более невыносимым и рисовало в фантазии жуткие картины.
Как известно, люди любят всё усугублять. Для многих страдания неотъемлемая часть жизнь, которая доставляет им высшее удовольствие. Они в этом никогда, конечно, не признаются, но даже если поселить их в раю, они найдут его слишком солнечным, слишком безопасным или слишком уж доступным. Всё-то здесь есть и всё в излишке, даже лень задницу с песка на пляже оторвать, а от бездействия все болезни. Проблему себе придумают и лежат счастливые. А если кто осмелится напрямую им такое сказать, услышит среди ругани, слёз и обвинений в упрёках один ответ - так уж их воспитали.
– Ой, да когда же это насилие закончится. Сколько можно-то терпеть? Произвол! Что творится-то, батюшки. Что творится! – продолжала Марья.
– Давеча только вчера Вы, моя хорошая, империю хвалили и за императора горой стояли, а теперь ругаете. Как быстро ветром-то перемены надуло.
– А я императора и не ругаю, я его сподручных ругаю. Они всё воруют, никак не нажрутся. Произвол устраивают. И полиция эта туда же, прости Господи. А император не знает ничего! Если бы он знал, да разве б допустил такое! Насилие, кругом одно насилие! Итак, война идёт, всё им мало. Хуже фашистов! Свой же народ под голод, под нищету подгоняют. Надо напрямую императору писать. Он человек великий, он сразу на место всехпоставит, если бы он знал! Так ведь в наглую ему врут, молчат, какое насилие, какой произвол на улицах страны творится!
– Как понесло Вас, маменька, – сказал мистер Лукаш, докуривая сигарету, – Это как же утаить такое можно от главного человека в Империи? Что ж они ему глаза завязывают, когда в город выходить надо, говорят, сюрприз Вам, царь батюшка, уши прикройте, да не подглядывайте? Или он парализованный, они ему анекдоты советских времён рассказывают, а он смеётся лежит, плечиками потряхивает.
– Да ну Вас, мистер Лукаш. Всё Вам шутки шутить. Дошутитесь ведь, не дай Бог, конечно, – Марья в очередной раз перекрестилась, - Императора ругаете, живёте прошлым. Всё вспоминаете, как раньше было, а иногда надо и о будущем подумать.
Отец и сын молча стоят, говорить не хочется, хочется слушать голос человеческий. Пусть лучше профессор тирады давит, чем вопль Марьи, да тишину глотать. Хоть немного это, а отвлекает от навязчивой мысли страшного суда над барменом. Мистер Лукаш достал новую сигарету, вставил в рот и поднёс огонь дешёвой зажигалки к лицу, прикрывая ладонью от ветра. Лицо вспыхнуло гранатовым цветом.
– Вот Вы говорите, моя дорогая, что я живу прошлым? А что собственно делать, если мне нравится музыка восьмидесятых? Она наполнена смыслом, гармонией. В ней есть мелодия, которая заставляет мечтать, ритмический рисунок, от которого немеет затылок, в отличие теперешних извращений под монотонный бас. Мне нравится литература девятнадцатого века. Их мировоззрение, пристрастия. Их тяга к приключениям, к жизни! Вспомните только их наряды. Одно описание женских платьев пробуждает мужской аппетит. У них была честь, они свободно могли пересекать границы, ходить под парусами. Даже без гроша в кармане, безобидные авантюры помогали двигаться дальше. Они были свободны. Пусть и бедны, пусть одиноки, но они ещёмогли мечтать. Надежда, у них была надежда. А теперь только и слышно: «Государевы поля и больницы, заводы, границы и природа и её дары». А какие могут быть надежды, если вы живёте в гостях? Как будете мечтать о своём доме, о своём деле? Какие авантюры совершать, ежели законы устанавливает хозяин. В один день их переменит и всё, вот и нет у вас ни дела, в которое жизнь вложили, ни дома. Имени и того нет, – густой дым,вырывавшийся изо рта старика с каждым слогом, мгновенно исчезал.
– Из-за таких как Вы, мистер Лукаш, у нас в стране и беда. Всем вы недовольны, везде вам заговор мерещится. Кто всю жизнь работал, тот и сыт и в достатке живет. А вам бы лишь виноватых искать. Говорят же вам, война сейчас, время такое. Потерпите, и всё наладится. Нет, вы всё бубните как раньше, да как раньше. Нету как раньше. Не-ту, – Марья хоть и говорила порицательные вещи, но всё равно слишком добро, слишком мягко слова с её губ слетали.