– Начнем, – разрезает бечёвку канцелярским ножом Полина, – Дай клей.
Газетные листы облепили стальные жалюзи, прозрачные двери магазинов. Пачками по несколько штук их оставляют наприлавках, под навесом, прячут под козырёк подвальных помещений. Все слонявшиеся одиночки видят это, но подходить с расспросами не решаются.
– Ночь только началась, а стены уже разрисованы, – заметил один из студентов.
На одном из фасадов торгового павильона красовались скрещенные теннисные ракетки.
– Радужный кролик. Надежда и опора простых людей, а ещё всех неравных и угнетённых, – говорит Артур.
Когда они выходят с рынка, улица уже покрыта фельетонами. Артур запрыгнул на рядом стоящий зелёный мусорный бак из пластика и свесил ноги.
– Идём! Чего расселся? – кричит Полина.
– Как думаешь, Софи вообще могла мечтать о том, что её статья будет расклеена по всему городу? Когда она писала её, спешила, наверное… Скупилась на красоту языка, не раздумывала над красным словцом второпях. Могла ли она знать, что её прочитает каждый в этом городе? Могла ли знать, что вся империя будет говорить о ней? Могло ли вообще ей прийти такое в голову, когда она собиралась в Карелию. Помнишь её сборы? Чемодан этот, сумку нелепую, которую она никогда не доставала, а тут решила с собой взять, модница.
– Не знаю. Нам нужно ехать. Времени слишком мало, – нервничает Полина.
– А может это правда, что слава приходит только после смерти? Может и о нас когда-то вспомнят?
– Для этого сначала нужно умереть, молодой человек, – оборвал философскую речь водитель фургона, – Мы едем?
Машина трясётся, двигатель громыхает на всю округу, кошки продолжают выяснять отношения. Из выхлопной трубы валит густой дым. Артур громко хлопает боковой дверью.
– Закрыл? – спрашивает он.
– Закрыл.
Рассвет подкрадывается незаметно. Сначала становитсясветлее, затем на горизонте появляется красный диск, чем выше он ползёт, тем желтее становится. За ночь ветер прогнал все тучи. В городе ещё стоит запах вчерашнего дождя. Первые лучи, коснувшиеся окон, поднимают спавший народ из тёплых кроватей.
Глава 4
Хмурое воскресное утро растянулось над Киттлуордом. Ледяной ветер обжигает щёки и заставляет людей прищуриваться. Многие укутываются в шарфы, кто-то прячетсяпод воротником. Люди валятся из церкви, как сельдь из перевёрнутой бочки. Преисполненные благодатью они торопятся на базар, тратить последние гроши, оставшиеся после церковных пожертвований, и, накопленную в течение недели, энергию, подстрекаемую любопытством свежих сплетен.
Ещё нет и середины октября, а горожане уже надели тёплые зимние куртки. Тяжёлые шубы из искусственного меха укрываюттела, уверенных в своём превосходстве, дам, но делают их широкоплечими, наравне с мужчинами. Те, что победнее носятдублёнки и короткие пальто, просто передвигаются быстрее первых, чтобы компенсировать потерю тепла. Мужички в основном идут в фуфайках и старых бушлатах, доставшихся им ещё от отцов. Только дети и молодёжь надели неброские пуховики и куртки, в основном чёрного и тёмно-синего цвета, ведь грязь на них не так заметна. А уж если (не дай Бог, конечно) порвется такая куртка, которая покупалась, как правило, на три-четыре года, переходя по наследству от старшего ребенка к младшему, то шов от ниток не так заметен будет.
Практика такая никому не нравится, многие говорят, что так только в прошлом веке делали, ещё в Советском Союзе, но с другой стороны война. Тут тоже понимать надо, спасибо ещё, что они вообще есть, а то и не было бы совсем, тогда бы и вовсезамёрзли.
Марья не спеша, высоко задрав подбородок, уверенной походкой идёт по торговому ряду, останавливаясь через каждыеполтора метра, чтобы поговорить с очередной знакомой. Для неё, как и для большинства женщин, рынок приравнивается к балу или светскому приему. Обязательно нужно уделить время каждому, перекинуться хотя бы парой слов. Разговор может быть о погоде или о ценах, о новых налогах или вчерашнем выступлении Верисея Пирогова, ведь цитирование шуток здесь особенно уместно. А если кто вдруг из соседей в ссоре, так обязательно нужно мимо пройти, не отвернувшись полностью, а так чтобы все вокруг видели, что соседи, разругавшиеся друг друга заметили, но не поздоровались, слов не сказали ни каких. Тогда уже и люди выводы сами сделают, по сторонамвраждующим разделятся и спросят и посочувствуют, а где надо, и обругают обидчика.