Щелкающие камеры туристов напомнили Томету о том далеком времени, когда он увлекался фотографией, запечатлевая красочные горизонтали природных ландшафтов или обрывистые вертикали обнаженных моделей. Теперь ему казалось, что на "камере", через которую он много лет смотрел на окружающий мир, все это время стоял длиннофокусный объектив, дававший плоскую картину с узким углом обзора. Сейчас этот объектив сменился широкоформатным, обладающим огромной глубиной резкости, при этом вместо чудовищной дисторсии, неизбежной при точечном характере самого фотографа, он стал выдавать Томету геометрически идеальную картину, заигравшую совершенно неожиданными красками и сочетаниями элементов… Увы! — похоже, что этот точечный характер наблюдателя, утраченный им сейчас, позволял ему все это время обнаруживать в этой картине себе подобных и себя самого. Сейчас Томету казалось, что все окружающие и он сам присутствуют во всех точках, отражены в каждой детали пейзажа, а попытки локализовать какого-либо индивидуума, включая того самодостаточного и полного мотиваций члена человеческого общества, каким когда-то был сам Томет, не приводили ни к чему.
Он понял, что покинул музей, лишь когда обнаружил, что однообразные паттерны изменили свой характер движения — броуновское бурление кластеров сменилось на однонаправленные потоки мутной массы. Он шел по площади, чье пространство через равные промежутки было структурировано отлитыми в бронзе монументальными референсами повторений, случившимися сотни лет назад. Между ними, не спеша, передвигались те, которым, вероятно, крайне польстило бы, если бы они узнали, что между ними самими, этими истуканами и прообразами этих истуканов не существовало абсолютно никакой разницы. И что лишь недостаток пространства и бронзы являлись причинами, которые препятствовали тому, чтобы наградить их аналогичными почестями за то, что они сейчас блуждают по этому плацу, пиная ногами скомканные пластиковые стаканчики — подобно тому, как прообразы этих истуканов совершали эквивалентные телодвижения, принимая (вместе с теми, кто возвели всех этих истуканов) собственные действия за судьбоносные свершения...
Томету было ясно, что вместе с собой он полностью утратил остатки той системы ценностей, которая лежала в основе всего окружающего мира, какое-то общее качество, которое наделяет смыслом явления и придает определенность реальности… создавая саму эту реальность. Которое позволяет получать эмоции от просмотра кинокартин, мотивировать себя на карьерное развитие, находить интерес в посещении экзотических локаций, обнаруживать смысл в собственной речи, описывающей опыт этого посещения, самозабвенно плодить собственные копии… — другими словами, все то, что, вероятно, и заключает в себе их вкус к жизни.
Размышляя об этом, Томет ощутил голод и огляделся вокруг в поисках ресторана или кафе. Как полагается в благоустроенном городе, удовлетворение потребностей желудка осуществлялось неподалеку от места раздачи духовной пищи — в трех шагах от музея. Томет нырнул в ближайший обнаруженный ресторанчик, намереваясь воспользоваться сменой обстановки и сосредоточиться на анализе полученных впечатлений.
В зале было немноголюдно. Расположившись за столиком, он раскрыл претенциозно оформленную картонку и стал изучать today’s special. Почти сразу его взгляд зацепился за блюдо, обозначенное как “капуста Романеско в кляре”. Повинуясь какому-то неосознанному интересу к названию, он тут же сделал заказ, вдогонку сказав официантке, чтобы чай был настоящий, а не растворимый. На что в ответ получил шаблонное вранье, что “пакетированного чая они не держат”. При этом она даже не скрывала, что ее совершенно не волнует — верит Томет её словам или нет.
Дальше он занялся тем, чем вынужден заниматься каждый, ожидающий заказ — принялся изучать соседей. За ближайшим столиком двое молодых людей возбужденно обсуждали эпизоды какого-то фильма. Оба были зеркальными копиями друг друга — перед каждым справа стояла чашка кофе, слева был аккуратно уложен современный смартфон. Третьим ярким пятном у каждого из них выступали пестрые носки, выглядывающие из-под задранных брюк. В плоскости, очерченной этими символами, жестикулируя, дергалась фигура в футболке. Через равные промежутки времени оба собеседника, не прерывая разговора, поднимали свои телефоны и проверяли — не пора ли возвращаться в офис. Молодые люди были стильно одеты и подстрижены под типаж “юного профессионала”, у каждого на спинке стула висел модный рюкзачок — несомненно, полностью идентичный по содержанию своему собрату напротив.