— Хорошо-хорошо! — поднял руку терапевт, — Я вас понял. Хм… — он задумчиво покрутил пальцами карандаш и, подумав с минуту, произнес, — Сперва я думал, что это типовой образец диссоциативного расстройства идентичности — не самого распространенного, но достаточно известного. Однако, похоже, ваш случай в это определение не вкладывается. Обычно такие пациенты жалуются на несколько личностей, соседствующих друг с другом, а вы, насколько я понял, переживаете, что перестали узнавать ту, которая... Да-да? — перебил он самого себя, видя, что Томет желает что-то сказать.
— Я бы не сказал, что не узнаю ее, потому что, согласитесь, для узнавания требуется быть уверенным, что сохранена какая-то константа, некий шаблон или образец, которые хранятся в каком-нибудь “недоступном” для любых посторонних воздействий месте памяти или личности — не важно, в каком. Вы меня понимаете?
Терапевт кивнул, хотя от последней реплики Томета его лицо несколько окаменело, а губы сжались.
— Так вот. Ввиду того, что подобных мест не существует, мне нет смысла обращать внимание на степень узнаваемости себя-прежнего собой-нынешним — результат этой “очной ставки” мне ничего не даст. Меня беспокоит, что на фоне появления этой опухоли я, похоже, потерял ощущение каких-то важных категорий, которые создают различия между окружающими объектами… и субъектами. А они-то, доктор, изменяться не должны!
Произнеся это, Томет замолчал и подался назад в кресле, показывая своим видом, что мяч теперь на стороне собеседника. Однако, судя по его застывшей мимике, терапевт пока еще не представлял, в какую сторону этот мяч катить. Чтобы не терять лицо и выиграть время, он решил пожонглировать им, демонстрируя свое мастерство:
— Безусловно, само по себе впечатление от вашей липомы не могло дать вам ничего, кроме невроза навязчивого состояния, но этот невроз никогда бы не появился без соответствующего контекста, без питательной почвы. Другими словами, у вас уже изначально было нечто, готовое для того, чтобы проявиться, приняв форму этого расстройства.
Томет с готовностью кивнул, думая лишь об одном: имеют ли они с доктором в виду одно и то же.
— По-моему, за ответами на ваш вопрос даже не обязательно обращаться к психотерапевту, потому что — кем бы вы сами ни были, вы всегда можете смело утверждать, что вы — Хансельв, вы — Томет. И никто этого не сможет оспорить до тех пор, пока вас не подменит физически другой субъект, с иным опытом. До тех пор, пока вы верите в то, что вы — это вы, вы существуете.
— То есть, достаточно одной лишь моей веры в себя?
— Безусловно! — оживился терапевт надеждой на то, что нащупал верную дорогу, — Я вам скажу, как здоровый человек — здоровому человеку (каким вы, несомненно, являетесь): главная функция психотерапевта заключается именно в том, чтобы заставить пациента поверить в себя. Во всех смыслах этого слова.
— И это означает, что наше с вами “Я” — это не более, чем наша собственная вера в то, что оно существует, — сказал Томет, внимательно глядя на собеседника.
— Ну, не только наша, — доктор поспешил задрапировать профессиональной улыбкой прорехи в своем тезисе, — но и окружающих тоже. Вы ведь не можете жаловаться на то, что окружающие перестали видеть в вас — вас самих?
Томет отрицательно мотнул головой.
— Вот! А это значит, что все в полном порядке! — торжествующе подытожил терапевт.
Томет вздохнул и сказал:
— Я пришел к вам потому что я сам перестал видеть в них тех, кого видел раньше. Я с радостью бы опирался на окружающую реальность — чтобы вычленить из нее себя самого... если бы она осталась для меня той же, какой была раньше, и какой, судя по всему, осталась для всех остальных… — здесь он прервался, почувствовав, что начинает повторяться, и что повторения эти ничего нового не добавят. Он не услышал то, что ему ответил врач — его внимание отвлек внезапный порыв ветра за окном. Томет рефлекторно взглянул в ту сторону и обнаружил на вишневой ветке полосатую кошку, которую до этого он видел спавшей на коврике в приемной. Кошка вскарабкалась до развилки в ветках вишни и замерла, стряхнув пару ягод, которые, ударившись о подоконник открытого окна, свалились на ковер, застилающий пол кабинета. Проводив их взглядом, Томет вернул свое внимание к речи терапевта.