“Ну да, как бы не так”, — подумал про себя Томет, ощущая, тем не менее, некоторое успокоение. Попрощавшись с ним, доктор напоследок откомандировал с ним ассистентку, чтобы та проводила Томета в кабинет томографии. Когда Томет следовал за ней, он уже почти не волновался, так как привык доверяться профессиональному мнению специалиста. Сейчас он сделает снимок, затем вернется к себе, поставит в известность менеджера о том, что до конца недели его не будет (“Это в любом случае того стоило!”), а дома постарается выбросить из головы воспоминания об этом дурацком проекте, заняв себя чем-нибудь до конца недели. Может быть, стоит выбраться за город… Думая об этом, он продолжал следовать по коридору за ассистенткой, не без удовольствия наблюдая за тем, как ее эффектно виляющие бедра расчищают дорогу от встречающихся им на пути пациентов. “Словно лоцман с маяком-ориентиром перед кораблем...” — думал Томет, удерживаясь в фарватере.
Сделав снимок, Томет вернулся домой, удовлетворенный санкционированным отдыхом, хотя и несколько удивленным тем оборотом, который приняли дела с этим шишковидным наростом. В голове крутилась мысль: “Меньше знаешь о себе, крепче спишь… А теперь — как в том анекдоте: открутил зачем-то гайку на животе — и тут же отвалилось то, что она удерживала…” Тем не менее, вечер он провел в лучших традициях — смакуя под старые фокстроты черный чай, размышлял о том, как же все-таки ему ужиться с циничным прагматизмом сотрудников. Он отлично понимал, что душок прагматизма (или, как минимум, утилитаризма) исходит и от его собственного поступка с посещением врача ради жалких трех дней отгулов. За этим неизбежно следовал вывод, что, так или иначе, все окружающие обречены на пошлую расчетливость… и если он, Томет, чем-либо и отличается от тех, в общество которых ему не хочется возвращаться, так только тем, на что именно они направляют свою рациональность. Кстати, а на что направляет её он сам? Что ему даст этот антракт? Все равно он вернется туда же. К тем же. И для того же. Похоже, ему все-таки придется распрощаться с его холистическими наклонностями… “Потому что нельзя жить в обществе и… э-э… не разделять принятой этим обществом… э-э… семантики, в пространстве которой обществу удобно определять себя и весь окружающий мир… Тьфу!” На этих мыслях Томет допил чай, язвительно усмехнулся той очередной банальности, к которой его привели собственные размышления, и через час уже спал.
Ночью он проснулся от сигнала телефона, лежащего рядом на журнальном столике. Судя по сигналу, это было письмо, пробившееся через спам-фильтр. За окном шел теплый летний дождь, ветер изредка заносил брызги в открытое окно — была его любимая погода, особенно ценимая им, когда он находился дома. Однако то, что его заставили проснуться, раздражало Томета — как самим фактом прерванного сна, так и тем, что причина этого заключалась во внезапном сообщении извне. Как всякий человек, живущий в окружении непонимания, Томет имел повышенную тревожность, поэтому не спешил брать в руки смартфон, откладывая момент ознакомления с содержанием сообщения — в конце-концов, это могло быть требование менеджера срочно выйти на работу… А он-то мечтал о том, что у него есть несколько дней отдыха! Наконец, поборов сонливость и опасения, он взял телефон и открыл сообщение.
Письмо было от хирурга. Тот делился заключением по поводу анализа образования, обнаруженного при вскрытии. Посоветовавшись с коллегами, хирург предлагал Томету не удалять опухоль, поскольку отростки, расходящиеся от нее по сторонам (один из которых, как он утверждал, скрывался в непонятном Томету foramen supraorbitale), указывали на то, что локализация липомы затруднительна и полного извлечения гарантировать невозможно — при том, что в срочном хирургическом вмешательстве или даже какой-либо терапии никакой необходимости не было. Доктор писал: “Фактически, ваши жалобы имеют сугубо эстетический характер — у вас нет ни болей, ни дисфункций соседствующих органов, само это образование стабильно на протяжении длительного времени. Поэтому я рекомендую вам оставить в покое то, что вас не тревожит, чтобы не создавать реальных проблем ex nihilo.” — тут веселый доктор решил добавить смайлик. В конце письма был постскриптум: “С письмом отправляю два файла — томографию и живой снимок, сделанный мной при операции. Думаю, вам будет интересно увидеть это со стороны; во всяком случае, в моей практике такой случай еще не встречался.”
Прочтя письмо, окончательно успокоившийся Томет пожал плечами и равнодушно открыл вложения. Первый — снимок с томографа: малопонятные замкнутые контуры и какие-то пятна, исполненные в градациях серого — непосвященному ни черта не разобрать. “Ну и где тут что?! Кем нужно быть, чтобы уметь отличать на этих снимках собственные мозги от посторонних объектов?.. — Томет крутил снимок, пытаясь разобраться, где у него верх, а где низ, забавляясь собственной беспомощностью, — С другой стороны, врачи ведь тоже обнаруживают различия между мозгами и опухолями не потому что опухоль не является мозгом, а мозг не является опухолью, но лишь потому что их в институтах просто натренировали давать такие определения: одному — то, другому — иное...” Он перешел к следующему изображению и сразу неприятно напрягся, увидев свой раскрытый кровоточащий висок, кожа которого была растянута какими-то стальными крючками — под ней виднелся белёсый объект необычной формы и сложной структуры.