Даже ползучие и ядовитые гады в этой стране враждебны к пришельцам. Сотни сарбазов погибли от укусов каракуртов фаланг, змей. Много жизней унесли переходы через пустыни Люди гибли и от жажды, и от воды — соленой и тухлой. Болезни косили ряды воинства Кира. Трудно началась война с кочевниками. Кир и без донесений знал, что в войсках ропот, что армия измотана изнурительными переходами по пустынным и безводным землям, что постоянные налеты саков держат в напряжении всех, от полководца до последнего сарбаза. Персы привыкли к победам, битвам и богатой добыче, а здесь ни золота, ни богатых городов, ни рабов, ни рабынь, одни колючки, пески и корявый саксаул. Только магия имени Кира, беспредельная вера сарбазов в своего повелителя держала армию в узде повиновения.
И великий полководец довел свое утомленное, но все еще грозное и боеспособное войско до священной реки саков— Як сарта.
Кир глядел на противоположный берег — бн был пустынен И Кир впервые заколебался — переходить реку или нет. По жалуй, неспроста кочевники даже не охраняли переправу Уж не ловушка ли ждет персов на той стороне? Поэтому так вяло началось сооружение переправы.
Окружив себя тройной охраной, которой было строго наказано не пропускать к царю никого и ни под каким предлогом, Кир решил наедине обдумать свое положение.
"Правильно ли я сделал, начав войну с массагетами?— спросил себя Кир и ответил:— Да .правильно! Чтобы сокрушить последнего врага — Египет, я должен быть спокойным за свой тыл. А может, надо было идти сначала против Египта? Нет! Египет боится меня и первым на меня не пойдет, а если бы и пошел, то, пока Амасис преодолел бы Синай, Палестину, Сирию, Вавилонию, я успел бы подготовиться и встретить египтян. Для пеших лучников и тяжелых колесниц египетской армии потребовалось бы много времени, чтобы дойти до моей Персии, а сакам — мгновенье. Еще живы старики, которые помнят быстрые и сокрушительные набеги саков. Нет, иметь соседями саков слишком опасно. Рустам не зря прибыл ко мне. Он — лазутчик! Их надо покорить или уничтожить! Народ, познавший власть над другими народами, подобен волку, отведавшему теплую и сладкую кровь, он ненасытен. Все правильно, саки враги и соперники персам. А теперь надо решать: перейти реку и вторгнуться в пределы степных владений массагетов, в самое сердце царства Томирис, или ждать у переправы. Перейти реку опасно, но не перейти — опаснее вдвойне. Я же не смогу ждать их вечность, а им спешить ни к чему — кочевья рядом. А если отступлю? Невозможно! По всему миру разнесется весть, что царь царей Кир бежал от диких саков. И тогда конец моему владычеству над миром.
Значит, надо перейти эту реку. А если саки будут по-прежнему уклоняться от решительного сражения? Не будут. Разорением их кочевий, пастбищ, селений я заставлю принять бой! А если они заманят меня вглубь и окружат? Не смогут. Нет у них таких сил, чтобы окружить мое превосходящее вдвое войско. Самое опасное — переправа. Если поставят своих ужасных, не знающих промаха лучников на том берегу, то перебьют многих, а остатки измотанной армии добьют на том брегу. Так что же делать?.."
В дверь тронного помещения просунулась голова начальника охраны.
— Разве я...— гневно начал Кир.
— Прости, великий, прости, владыка мира, разве я осмелился бы, но Мард сказал, что если я не сообщу тебе о прибытии вестника от царицы дикарей, то могу лишиться головы!
Радость, охватившая Кира, была столь велика, что он даже и не пытался ее скрыть: "Может, удастся заключить почетный мир?"
— Зови всех приближенных, а гонца введешь, когда скажу! Постой!— Кир открыл шкатулку из слоновой кости, взял из нее золотой свиток и бросил его начальнику стражи.— Это тебе за добрую весть!
Желая поразить и ослепить дикаря, Кир и его свита оделись с невиданной роскошью. Казалось, они опрокинули на себя всю парчу, золото и драгоценности Азии. Но вошедшего в засаленной и пыльной кожаной одежде массагета это как будто не удивило. Его заботило одно: как бы слово в слово передать устное письмо Томирис, царица была неграмотной. Поэтому, даже не поглядев на роскошного Кира и его разодетую свиту, он, полузакрыв глаза, начал нараспев:
— Моя высокая госпожа и царица передаеттебе: "Ты, царь мидян, стоишь на том берегу, я на этом, и мне ничего не стоит разрушить твою переправу. Уходи, пока не поздно, назад, в свое царство. А если ты не хочешь следовать нашему совету и желаешь помериться со мной силой, то ответь: где бы ты хотел встретиться? Если на моей стороне, то не трудись над соединением берегов, я отойду на трехдневный переход — переходи спокойно. А если хочешь на своей стороне, то сделай то же самое'*. Вот и все. Я жду ответа царя мидян высокой госпоже и царице.
Непочтительность неотесанного гонца царицы покоробила свиту и самого Кира. А послание ошеломило своим содержанием: всем было ясно, что Томирис не боится Кира. Только непоколебимая уверенность в своих силах могла продиктовать такое дерзкое послание могущественному повелителю стран и народов.
— Иди подкрепись и отдохни, гонец. Мы подумаем и дадим ответ твоей царице,— сказал Кир.
Массагет, даже не поклонившись, повернулся и пошел к выходу.
Кир долго молчал. Молчали и приближенные, затаив дыхание. Кир поднял голову.
— Какой ответ дадим царице?
Мнение военачальников было единодушным, и его высказал Гобрий:
— Мой повелитель! Армия устала. А кто поручится, что царица кочевников не замыслила коварство? Мы начнем переправу, а на противоположном высоком берегу появятся эти порождения злых духов — сакские лучники, и начнут без промаха, на выбор, поражать наших беспомощных сарбазов. Нет, вдали от Персии, в окружении врагов, мы не можем рисковать! Пусть сами кочевники переправляются через реку, а мы здесь встретим их.
"Это проклятое солнце пустыни размягчает мозги. А ведь каким неудержимым и бесстрашным полководцем был!"— горько цодумал о Гобрии Кир.
— Все так думают?— спросил царь и оглядел присутствующих.
Молчание было ответом.
— Все,— утвердительно заключил Кир и продолжал: — Тогда мы сами выскажемся. Видно, права савроматская царица: если боишься и сомневаешься в своих силах, зачем воевать?
Слова царя смертельно напугали соратников. Кир вспомнил то, о чем боялись вспоминать его приближенные. Они поняли, что их повелитель разгневан и гнев его обращен на них, самых близких и доверенных лиц. Кир впервые на тайном совете персидской державы сказал "мы" вместо "я", уравняв таким образом первых людей персидской державы с прочей челядью.
— А не лучше ли сложить оружие и стать данниками диких кочевников?— вновь заговорил Кир, и ноздри его дрожали от гнева.— Мне прискорбно видеть слепоту людей, которых я облек доверием, возвысил над другими и сделал своей опорой. Вы не видите дальше своего носа. Вот ты, Гобрий, вспомнил о враждебном окружении, а не подумал о том, что удерживает Хорезм, Маргиану, Согдиану, Бактрию от выступления против нас? Страх! Страх перед Киром и силой персидского оружия. А завтра послание массагетской царицы станет известным всем и по всему свету разнесется весть, что царь царей Кир испугался царицы кочевников и трусливо остановился на границе, не решаясь вторгнуться в пределы сакских земель, боятся только сильных, а слабых бьют. Обнажат меч Хорезм, Бактрия, Маргиана и Согдиана. Восстанет Мидия, Вавилон. Поднимется вся Азия! И тогда конец персидскому владычеству! Народ, который я вознес над всеми народами, вернется в свое прежнее жалкое состояние. Станет рабом и данником саков, Вавилона или же по-прежнему мидян. Вы этого хотите? — Кир обвел слепым от ярости взглядом помертвевших соратников.— На том берегу нас ждет победа или смерть! Победа откроет нам путь прямо в сердце владений Томирис, и мы, испепеляв их кочевья, поставим саков на колени и завершим войну. А если же погибнем, то смерть лучше позора! Повелеваю завтра начать переправу! Поднялся с места Крез.
— Дозволь, царь царей, и мне сказать слово.
— Говори, друг. Мы с вниманием выслушаем тебя.
— Боги отдали меня во власть тебе, и я поклялся служить верно и держу свою клятву. И поэтому хочу сказать: ты начал войну с дикарями, которые и сражаются, как дикари, поэтому против них все средства хороши, особенно хитрость. Надо перейти реку и продвинуться вперед настолько, насколько отступит враг, стать лагерем, а ночью оставить в лагере больных и немощных, старых и раненых, оставить побольше мяса и вина, а самим скрытно отступить. А когда массагеты захватят лагерь и, не удержавшись, начнут пировать, внезапным ударом разгромить беспечных кочевников. Нечто похожее помог ло твоему прадеду Киаксару избавиться от саков Мадия.