Брук так волновался о ее состоянии, что не подумал, чем же все обернется, если она выживет. Очнувшись, она, вероятно, захочет покинуть его, и это будет опасно. Но скоро пойдет снег, и поисковая группа не поспеет в горы. И тогда может случиться так, что она останется здесь на долгие зимние месяцы. Ему придется либо убить еще одного оленя, либо совершить путешествие к Полу. Но сможет ли он оставить ее одну?
Черт подери, выругался он, они не сумели достать его раньше, не сумеют и сейчас. В конце концов, это Кэт находится у него в доме, даже если этот дом — всего лишь пещера. И если она выживет, ей придется делать то, что он сочтет нужным, вне зависимости от ее собственных желаний. Это будет трудно для них обоих, но ей придется понять, что он спас ее и все, что не делает, в ее же интересах.
Бруку все это было так странно — в его пещере женщина, да еще и обязанная ему жизнью!
Кэтрин проснулась от ощущения мокрой ткани на голове. Глаза ее открылись, и она увидела Брука, смотрящего прямо на нее. При виде его огромной бороды и спутанных волос она испугалась, в горле застрял комок. Увидев ее реакцию, он попятился, но выражение его лица не изменилось. Только в глазах была тревога и подозрительность.
Кэтрин затаила дыхание, ожидая от него каких-нибудь слов, но он молчал. В его взгляде она не увидела никакого сострадания, и все же он принес ее сюда и стал лечить.
Девушка тяжело вздохнула и попробовала пошевелиться, но безуспешно — она все еще была очень слабой. Даже дышать — и то было трудно. Она была абсолютно беспомощна.
О чем он думал? Неужели не мог говорить? И был ли он нормальным? Они продолжали смотреть друг на друга, пока она не выдавила:
— Брук…
Он не ответил. На ее глаза навернулись слезы.
— Ты не можешь говорить?
Он продолжал молча смотреть на нее, а она — на него. Девушка заметила, что на нем потертая фланелевая рубашка. Он был одет как человек, и это давало какую-то надежду. О, если б только она не была такой слабой!
— Я должна поговорить с тобой, — сказала она.
— Зачем?
Слава Богу, он хоть не был лишен дара речи!
— Затем, что никто раньше этого не делал.
Он слегка прищурился. Она хотела объяснить ему, почему оказалась здесь, но в голове пульсировала боль, а глаза заволакивала пелена. Кэтрин позволила им закрыться. Дыхание было поверхностным, ее бил озноб. Ей казалось, что она умирает, а Брук просто ждет, когда она отойдет в мир иной.
Сквозь смеженные неплотно веки она заметила, что освещение в пещере стало намного более ярким, чем прежде. Уголком глаза она увидела фонарь. Кроме того, из входа в пещеру струился свет.
Кэтрин судорожно сглотнула. Это было непросто — в горле ее пересохло.
— Я хочу пить, — прошептала она, — можно немного воды?
Брук встал, и она увидела, что он одет в потертые джинсы, которые, как и рубашка, выглядели в этой обстановке довольно нелепо.
Он поднес к ее губам керамическую чашку. И, подложив руку под ее голову, приподнял, чтоб она могла пить. Ей пришлось собрать все свои силы, чтобы проглотить живительную влагу, и вкус ее показался поистине божественным!
Напившись, она откинулась на подушку. А он присел на корточки и снова стал пристально на нее смотреть.
— Ты очень добр со мной, — сказала она.
Видно было, что он обдумывает ее слова, однако ответом ей было лишь молчание.
— Ты не хочешь поговорить?
Прошло немало времени, прежде чем он наконец заговорил.
— Почему ты была с Джеффри Килманом?
Кэтрин осенило — так он не доверяет ей! Поэтому-то так настороженно и ведет себя.
— Чтобы встретиться с тобой, Брук, — ответила она, стараясь говорить спокойно и логично. — Килман сказал мне, что мог бы найти тебя.
Впервые за все время выражение лица Брука изменилось. Он горько улыбнулся.
— Килман всегда рад меня найти. И всегда с ружьем. Он хотел убить меня, и ты тоже!
— Нет, — запротестовала она, — это неправда!
— Я тебе не верю! — в гневе выкрикнул он.
Его вспышка испугала Кэтрин, и сердце у нее заколотилось. Она постаралась успокоиться, отлично сознавая, что не может себе позволить сердить его.
— Но ведь это я не позволила Килману выстрелить в тебя, помнишь?
Брук выжидательно затих.
— Понимаешь, я думала, что твоя жизнь очень необычная, и мне хотелось побольше узнать о ней. Я хотела помочь тебе.
После долгого молчания он заговорил тихим и уверенным голосом.
— Мне не нужна никакая помощь. Ни от тебя, ни от кого бы то ни было.
Что ж, момент был явно неподходящим для того, чтобы продолжать объяснять что-либо. Кроме того, она была еще слишком слабой для того, чтобы вести продолжительный разговор. Совершенно очевидно, что Бруку она была одновременно и подозрительна, и любопытна. Что ж, может, ей удастся использовать это для своего блага.
— Брук, а почему, собственно, ты спас мне жизнь?
Он немного подумал.
— Потому что дурак.
— Ты не дурак, — сказала она, — а благородный человек, и я тебе очень благодарна.
— Я не ребенок, Кэт. Не надо со мной так говорить.
Ее брови поползли вверх.
— Почему ты назвал меня Кэт?
— Так тебя называл Килман. Разве тебя не так зовут?
— Не так. Меня зовут Кэтрин. Килман просто подонок, который отказывался называть меня нормальным именем.
Брук улыбнулся, и Кэтрин поняла, каким нелепым здесь, в этой пещере, был ее гнев: ведь она даже не знает, что случилось с Килманом, остался ли он жив.
— С ним все в порядке?
Он пожал плечами.
— Не знаю. Может, он и умер. Я на это надеюсь.
Его слова поразили ее.
— Ты хочешь сказать, что я убила его?
— Возможно.
— О Боже, я не хотела его смерти.
— В любом случае, сюда придут.
— Кто?
— Шериф. Если Килман сумеет выйти оттуда, он расскажет о случившемся. Иначе его будут искать. И если зима не опередит их, они найдут тело.
Кэтрин вздрогнула — так откровенно прозвучали его слова, подразумевающие нечто ужасное. Она могла убить человека! Переведя взгляд на Брука, она увидела в его глазах укор.
— Ты меня винишь, да?
Он ничего не ответил, губы его сжались в одну тонкую линию.
— Брук, ты не понимаешь. Люди тебя вовсе не ненавидят. Килман не показатель. Я…
Внезапно он поднялся и стал похож не на человека, до которого ей хотелось достучаться, с которым хотелось объясниться, а на дикого зверя. В глазах его была лютая ненависть.
— Это мой дом! — прорычал он. — Не указывай мне, что думать или делать. Я сам это решаю! И не говори мне ничего, кем бы ты ни была. — С этими словами он вышел из пещеры.
Кэтрин была настолько потрясена этим взрывом, что не могла удержать слез. Все доселе сдерживаемые ею эмоции выплеснулись в этом горестном плаче. Что ей было делать? Больной, слабой, беспомощной, заглянувшей в глаза смерти.
Спустя несколько минут вернулся хмурый Брук.
— Ты голодная? — спросил он. — Хочешь есть?
Кэтрин была так угнетена своим положением, что даже не сознавала, насколько была голодна.
— Да, я съела бы чего-нибудь. Чувствую себя ужасно слабой.
Брук подошел к ней ближе и протянул фланелевую рубашку. Кэтрин прижала рубашку к себе.
— А где моя одежда?
— В ручье. Она была мокрой от крови, и я ее снял с тебя.
Кэтрин вспыхнула, представив, как он раздевал ее, когда она была без сознания. Сколько времени уже не видел он женского тела? Какие мысли пронеслись при этом в его голове?
Пока Брук помогал ей застегивать пуговицы, девушка смотрела ему в глаза, пытаясь обнаружить в них хоть малейший след мужской чувственности. Нет, вероятно, он горд и старался вести себя сдержанно.
Покончив с рубашкой, Брук завернул ее в оленью шкуру, подбитую кроличьим мехом, и, взяв на руки, куда-то понес. Пока он шел, она с интересом осматривалась. Видимо, сначала они находились в «спальне», а теперь Брук принес ее в главную «комнату» — потолок в ней был намного выше. Посередине ее в яме горел огонь. К каменному потолку уходил дым. Невероятно, но эта часть пещеры была неплохо меблирована — в ней Кэтрин увидела даже кресло-качалку, притащенную, должно быть, из какой-нибудь заброшенной хижины.