Тринити оказалась самой незаметной из всех преступниц, что я видела в своей жизни, а я повидала немало, когда работала в полиции в Миссури. Настоящая серая мышка: маленькая, с печальной улыбкой, которая растопила бы самое жестокое сердце (только не сердце Виолы, полагаю), и крохотными худыми пальцами. Глядя на ее руки, я удивилась, что она смогла украсть что-то крупнее пачки жвачки. Нездоровый цвет лица мог говорить о том, что она употребляла наркотики, но, может, он был таким от природы. Судя по всему, она была не под кайфом, а просто тревожной: поэтому и вздрагивала иногда.
Уилла была без своей вчерашней куртки и оказалась еще более миниатюрной, чем мне показалось при первой встрече. Из всех трех женщин она была в наилучшей форме: руки загорелые и мускулистые, а под обтягивающей футболкой проглядывали кубики пресса. Ей было как минимум за сорок, и наверняка ей приходилось каждый день прилагать немалые усилия, чтобы так выглядеть.
Она откусила кусочек блинчика с тарелки, которую держала перед ней Виола, а затем попробовала бекон. Все смотрели, не появятся ли на ее лице признаки отравления, однако я наблюдала и за другими постояльцами. Они явно отнеслись к этой процедуре очень серьезно, особенно Виола, на бедре у которой действительно была кобура с оружием. Интересно, приходилось ли ей им пользоваться?
Через несколько секунд после того, как Уилла благополучно съела приготовленную еду, Виола стукнула кулаком по столу (я подпрыгнула от неожиданности) и объявила, что можно приступать к завтраку.
Стены в столовой были обиты теми же вишневыми панелями, что и в вестибюле, и по контрасту с их роскошным цветом два простых круглых стола и четыре стула смотрелись довольно уныло. Пятый стул принесли откуда-то еще, может, из другой комнаты, так что все мы разместились вполне комфортно, хоть иногда и задевали друг друга локтями. Бекон и блинчики, кажется, были лучшими в моей жизни. Или же я никогда в жизни не была такой голодной. Мой желудок превратился в бездонную черную дыру.
– Бери, – подбодрила Виола, увидев, как я смотрю на последний блин на тарелке. – Уилла много сделала, остальные на кухне, чтобы не остыли. Мы принесем.
– Это все свежий воздух, дорогая, – проговорила Лоретта. – Ты и спала как следует. Мы стучали вчера, хотели позвать на ужин.
– Правда? – переспросила я с набитым ртом. – Я ничего не слышала.
– Мы так и поняли, – ответила Виола. – Так со всеми бывает, не волнуйся.
– Да, мы так и подумали, – тихо добавила Тринити. Мне пришлось наклониться, чтобы лучше расслышать слова.
– Ты поставила стул под дверь. Мы решили, что ты или устала, или умерла.
Похоже, я вчера проспала довольно волнующий момент.
– Вы пытались зайти ко мне в комнату?
– Да, – сказала Виола, – но только я.
Бекон и блинчики неприятно шевельнулись в животе, но я велела себе оставаться спокойной. Мне не понятно было, уместно ли беспокоиться насчет того, что Виола проверяет, жива ли я.
– Не страшно. Извините, не слышала, как вы стучали. Очень устала.
Мой голос звучал неестественно ровно.
Четыре пары глаз уставились на меня из-под нахмуренных бровей. Я выдавила из себя улыбку, несколько истеричную, неловко кашлянула и сделала глоток кофе. Остальные тоже вернулись к еде.
– Виола сказала, что ты из Денвера. Кем ты работаешь, Бет? – спросила Лоретта.
– Я консультант. Помогаю фирмам организовать систему хранения и ведения документации.
Именно эту должность занимала моя первая жертва. В книге, разумеется. Хейли Бостон, героиня «37 этажей», работала в большом офисном здании, и именно там на нее однажды вечером напал преступник. Сюжет книги представлял собой игру в кошки-мышки длиной в одну ночь, в течение которой Хейли пыталась выбраться из здания живой. И разумеется, нападение и бегство заставили ее задуматься о своем темном прошлом, простить себе все ошибки и подумать о том, как их можно исправить. Если она выберется, то попросит прощения у тех, кому причинила боль, и никогда не будет больше ни о чем жалеть: ни о прошлом, ни о том, что придется сделать, чтобы пережить эту ночь.