Я с трудом подавила саркастический смешок. Какая ирония: меня, жертву преступления (еще три недели назад я себя в такой роли и представить не могла), перепутали с преступницей, пусть и не «особо опасной». Я вспомнила о своих друзьях и бывших коллегах из полицейского отдела Милтона. Пока мои книги не стали популярными, я работала там секретарем, выполняя роль диспетчера и, в редких случаях, помогала с расчетами. Представляю, как бы они хохотали. В другое время я была бы в восторге от идеи исследовать жизнь в реабилитационном центре для книги, но не после того, что случилось.
– Я рассчитывала на два месяца.
Фрэнсис улыбнулся, на этот раз с еще большим сочувствием:
– Ну, надеюсь, за это время что-нибудь освободится.
– Прекрасно.
Единственным, кто знал, где я нахожусь, была детектив Мэйджорс, которая вела мое дело. Она клятвенно обещала найти Леви Брукса и упрятать за решетку, обещала, что будет держать в тайне информацию о том, куда я сбежала. Именно она привезла меня в аэропорт из больницы, хоть и была против моей самовольной выписки. Мой план, придуманный там же, ее удивил: я восстанавливалась после операции на мозге из-за гематомы, а также после многочисленных порезов, синяков и ссадин. Их я получила, выпрыгнув из фургона Брукса, когда представился ненадежный и крохотный шанс. По крайней мере, именно так я все помнила, хоть и не была на сто процентов уверена, что помню все в верном порядке.
И я действительно забронировала номер, связавшись с женщиной по имени Виола. Использовала предоплаченную кредитку, купленную все в том же магазинчике при больнице, а звонила с чужого стационарного телефона через коммутатор. Сообщники мне были не нужны: даже Леви Брукс считал, что мое настоящее имя – Элизабет Фэйрчайлд, а не Бет Риверс. Этот псевдоним придумала моя мама. Когда десять лет назад я отдала в издательство свою первую книгу, мама не хотела, чтобы писательская карьера мешала моей основной работе секретарем (к тому времени я работала в полиции уже четыре года). Она посчитала, что это позволит мне отделить мою повседневную жизнь от той популярности, которая может на меня свалиться, если книги станут успешными. И оказалась права.
Но никто из нас не мог предположить, что в моей жизни появится кто-то вроде Леви Брукса и все разрушит.
У мамы была и своя причина уговорить меня взять псевдоним. Когда мне было семь, пропал мой отец, и ее жизнь перевернулась с ног на голову. Меня, разумеется, это тоже затронуло, но у мамы развилась своего рода мания, которая до сих пор никуда не исчезла. Мы так и не узнали, что с ним случилось, но мама считала, что моя неизбежная популярность не должна быть связана с отцом, где бы он (живой или мертвый) ни был.
Сейчас же я была Бет Риверс, и никто не будет знать, что я еще и Элизабет Фэйрчайлд – даже пресса использовала мой псевдоним. И наверняка мне все же удастся найти другое место проживания. Так что, надеюсь, в центре я не задержусь.
– Вы сказали, они не опасны?
– Да, мэм. Там в основном воровки. И мошенницы. – Он приподнял брови. – Так что приглядывайте за вещами.
– Поняла. – Я сделала глоток крепкого кофе.
Снаружи раздался рев мотора.
– Похоже, это Доннер на своем пикапе, – отметил Фрэнсис.
Он встал и посмотрел на меня долгим взглядом. Взял со стола ручку и бумажку.
– Вот, возьмите. Это мой телефонный номер. Вы, конечно, не знаете ни меня, ни моего брата, но, если в «Бенедикт-хаусе» вам придется слишком тяжко, у нас в доме найдется пара свободных комнат. Звоните или просто попросите любого показать вам дорогу к Харвингтон-плейс. Будем рады вас приютить.
Кажется, я молчала слишком долго, но записку взяла.
– Спасибо.
До того как меня похитил незнакомец, я бы восприняла этот жест как проявление доброты и была бы тронута. Я не забыла эти эмоции, но все же приступ паники крепко сжал мне горло.
– Пожалуйста, не волнуйтесь, – сказал Фрэнсис. – Тут так заведено. Все быстро учатся доверять друг другу и становятся друзьями. Иначе нельзя, край тут суровый. Я понимаю ваше беспокойство. Вы можете поспрашивать у местных, они вам скажут, что мы безобидные.
Я чувствовала, что над верхней губой у меня выступил пот.
– Спасибо вам, Фрэнсис. Вы очень добры. И я не волнуюсь, я просто очень тронута. Меня слегка выбило из колеи то, что я забронировала номер в реабилитационном центре для преступников, но я польщена вашим приглашением.