– Я знаю.
Я понимала, что мои знания были поверхностными, основанными на книгах и фильмах, на той информации, что мне удалось найти в Интернете. Я никогда не жила такой жизнью. И я бы ни за что не смогла объяснить, почему это именно то, что мне нужно. То, что описывал Доннер, было именно тем, что я искала в те драгоценные пятнадцать минут за компьютером доктора Дженеро. Я знала, что не похожа на человека, готового к такому. И что действительно не готова. Но я освоюсь.
– Запомните дату: 15 августа. Потом приезжать и уезжать будет сложнее. Мы называем этот день Ледоставом.
– Запомню, спасибо.
– Не умею я завлекать туристов, да?
Я коротко улыбнулась:
– Я понимаю. Правда. Я справлюсь.
– Вы прячетесь от чего-то? Или кого-то?
– Нет. – Я опоздала с ответом лишь на секунду, и он прозвучал фальшиво.
– Ладно.
– А что, вы от чего-то прячетесь?
Мне не нравился его покровительственный тон.
– Хм, можно сказать, что да. Мы все тут такие. Если не прячемся, то что-то ищем или от чего-то бежим. Сами увидите.
Я обняла рюкзак покрепче и снова осмотрела пейзаж. Спрашивать о том, от чего же именно прячется Доннер, я не стала. И внезапно почувствовала себя слишком уязвимой и открытой. Как можно незаметнее я сделала глубокий вдох и вновь постаралась успокоиться.
Как бы я вела себя в этой ситуации до того, как в моей жизни появился Леви Брукс? Я бы точно не боялась. Я бы улыбнулась или даже засмеялась и сказала бы Доннеру, что все будет хорошо. Я бы подмечала все, что меня окружает, и старалась запомнить свои впечатления от увиденных предметов и людей. Наблюдательность и внимание к ситуации были моей второй натурой – никогда не знаешь, что может пригодиться для будущей книги. Мне это нравилось, и я впитывала все до мельчайших подробностей. Но теперь все было не так. Теперь я не чувствовала ничего из того, что было раньше. Прежняя я, беззаботная и беспечная, осталась далеко. А быть может, я потеряла ее навсегда – в тот самый момент, когда открыла дверь Леви Бруксу, держащему букет маргариток, и улыбнулась.
– Вы пишете? – Доннер сменил тему. – У вас ведь там машинка?
– Только письма. Это семейная реликвия. Не хотела рисковать и отправлять ее службой доставки.
– Мудрое решение. С доставкой тут непросто.
Я хмыкнула:
– Похоже, мне действительно придется закупиться как следует.
Доннер оглядел меня с головы до ног, совсем как Хэнк. В его взгляде тоже не было ничего непристойного, но ощущался он гораздо острее.
– Не уверен, что в нашей лавке найдется одежда вам по вкусу, но вам нужно что-то теплое и непромокаемое. Голливудской моды не обещаю, но там много необходимой экипировки. Постарайтесь зайти туда до того, как закончится июль. Рэнди – это владелец – всегда делает большие заказы перед зимой, но… как я уже говорил, погода тут непредсказуемая.
Я никогда раньше не покупала спецодежду. И никогда не заходила в лавки.
– Думаю, я справлюсь.
– Придется, если у вас больше ничего нет, – пожал плечами он.
Мы выехали к более обжитым местам, хотя количество людей было все же не настолько большим, чтобы с полным правом назвать их населенными. Поэтому пришлось брать в расчет лошадей. Их было три, все без седел и привязи, но к общению с людьми явно привычные: на наш пикап они не обратили ни малейшего внимания. Лес в этом месте вырубили начисто, однако некоторые деревья, похожие на те, что уже попадались нам раньше, уцелели. Ни одна из тех фотографий, что я видела, не отдавала должное их размеру. Ландшафт Аляски оказался настолько огромным, что вещи, которые в нормальной жизни были обычного размера, например самолет Хэнка или здания в центре городка, здесь казались миниатюрными.
Обе асфальтированные дороги города, по одной из которых мы ехали, пересекались под углом, большую часть которого и занимал «Бенедикт-хаус». На этой же стороне находился бар под названием «Бар» и ресторан с вывеской «Ресторан». На другой стороне располагались «Лавка» и «Почта». В центре стояла симпатичная статуя медведя.
– Это Бен, – представил его Доннер. – Он черный медведь. У бурых медведей, гризли, на холке два небольших горба. Запомните разницу, может пригодиться. С черным медведем надо шуметь и быстро двигаться, с гризли – притворяться мертвым.
Я напряженно кивнула.
– Я думала, здесь больше домов. На фото их было не так мало.
– Значит, вы видели старые фотографии, сделанные до пожара. Он был два года назад. Сгорело все, кроме «Бенедикт-хауса». Мы отстраиваем дома заново, но дело идет медленно. Приходится везти материалы из Джуно на барже, да и зима добавляет проблем.