— Тамару накормила раньше, а самой надо блины допечь. Так что не жди,— ушла спешно на кухню.
Егор ел и думал о своем. Всего два месяца прошли с момента приезда в Поронайск, а как много произошло. Он впервые получил свою квартиру, уже дважды приносил домой зарплату. Вместе с коэффициентом получилось прилично. На выплаченные подъемные, за проезд, купили приданое ребенку и даже теще на дорогу послали. Теперь бы Тамара родила благополучно, тогда можно радоваться. Егор оглядывается на жену: она все еще наводит лоск в квартире.
Все складывается неплохо. Вот только на работе странно получается. Сотрудники отдела будто следят за ним постоянно, шепчутся за спиной. «Конечно, обо мне. Однажды услышал, что я для них — кот в мешке. Значит, не верят! Будут подсиживать, наушничать Соколову. А тот — человек горячий, вспыльчивый, долго не будет разбираться. Наподдаст под зад, и гуляй без работы. Значит, нужно самому не зевать и на каждого втихаря собрать «компру». Вот тогда запрыгают они в моих руках. Не они, а я посмеюсь над ними. Того компромата, только пожелай, пригоршнями собирать можно каждый день хоть на самого Соколова. В общем, на него на первого иметь надо. Кто ж еще расправится в случае чего,— думает Егор и припоминает,— зачем ему понадобились письма зэков, подготовленные к отправке на волю? Меня проверяет? Не просмотрел ли какую информацию о зоне? Не забыл ли заштриховать? И ведь до сих пор не вернул их в отдел. Ладно, я тоже не собачьим хвостом делан! Видел, как он брал со склада комплекты прорезиненной робы себе и друзьям для рыбалки. А ведь она зэкам на лесоповал предназначена! — злорадствовал Платонов и, найдя чистую тетрадь, сделал в ней пометку, затем потер руки.— Конечно, это мелочь, но начало положено».
С того дня Егор стал внимательно следить за всеми. Вскоре увидел, как Александр Иванович взял из зоны краску для своего гаража, несколько банок. Сотрудник отдела несколько одеял увез домой. Другой унес с кухни мясо. Самый старый инспектор передал одному из зэков сверток. Что в нем было Егору узнать не удалось, но пометку в тетради сделал.
Внешне ничего не изменилось. Платонов держался так, словно помимо работы его ничто не интересовало. Но это лишь внешне. На самом же деле от внимания Егора не ускользало ни одно слово, ни один шаг каждого работающего рядом. Он и дома изменился: стал молчаливым, подозрительным. Это и понятно, ведь его Тамара работала вместе с женой Соколова и не могла ею нахвалиться.
Егор слушал жену молча, не спорил и не поддерживал. С Соколовым у него были свои отношения, далекие от восторженных. Все больше настороженности возникало между ними. Александр Иванович уже не здоровался с Платоновым за руку, ограничивался коротким кивком головы, ни о чем не спрашивал Егора и не разговаривал ни на какие темы, кроме насущных, рабочих.
Егора бесило, что Соколов брал с собой на рыбалку кого угодно, но ни его. Сотрудники спецотдела потом долго хвалились тем, как провели ночь у костра, какой вкусной была уха. Егор, слушая их, сгорал от зависти и злобы.
Он и в этот день был дежурным по зоне и, задыхаясь от страха, обходил территорию, бараки, цеха, столовую, кухню, склады, причал и транспортные площадки. Платонов знал, что будет, если во время его дежурства из зоны убежит хоть один зэк.
Человек вслушивался, вглядывался в лица зэков. Он ни с кем из них не говорил. Нет, не боялся, презирал. А все из-за недавнего случая на «деляне», в тайге, где заготавливала лес бригада Пичугина, бывшего вора. В ней работало три десятка мужиков. После обеда сыграли в рамса. Проигравшему платить было нечем — его «запетушили» насмерть. Когда Егор увидел мертвого, назвал зэков бригады скотами и козлами. Вот тут Пичугин, услышав, ответил глухо:
— Слышь, мусоряга! Не поднимай хвост, не базарь и не брызгай на нас! Ведь если тебя отловим, как и этого «суку» отделаем и уроем без креста и адреса. Заруби себе про это, падла!
— Слышь, ты, мразь гнилая, заткни свою вонючку! Запомни, облезлый козел, сколько я тут пахать буду, столько тебе не видеть писем с воли, о посылках и вовсе забудь! Это уже не для тебя! Канай на баланде, пока не сдохнешь! — сжались ладони в кулаки.
— Прав не имеешь, пес легавый, зажимать мою почту! — взвыл Пичугин.
— А я и забил на твои права! Да и нет их у тебя! Что ты есть? Спущу на тебя пару собак, они все твои права отгрызут мигом. Уроем, как за попытку к побегу. Вот и добазаришься, отморозок! Тут тебе не малина! Дышать станешь, как мы велим, по нашим законам и понятиям. Секи, придурок: чем шире отворишь пасть, тем меньше дышать будешь! — повернул Платонов от бригадира.