Форн подошёл в нерешительности, готовый отпрянуть каждую минуту, готовый драться, если придётся, но драться не пришлось. Не с кем было. Но лучше б это была драка, лучше б это было действие, чем блеснувший в полумраке кулон – тонкий, серебряный кулон с лепесточком и буквой «К».
Кира. Кира! Форн сам выбирал этот кулон ей на день рождения, хотел удивить, сделать приятное девушке, ставшей такой же лгуньей, но не ради заработка, а ради возможности воплощать самые безумные свои идеи. Она от природы была очень смекалистой и ловко придумывала, как и что можно закрепить, как и что показать, как должен оборваться трос на камеру и как должно качнуть лодку…
Была. Была такой. Если она оставила свой кулон, то что это значит, кроме проклятого «была»? Кира, конечно, не от мира сего, но не станет же она изображать свою смерть и пугать их сверх сценария?
Форн медленно повернулся к Джонатану и увидел, как тот исчезает за поворотом, равнодушно швырнув рюкзак прямо на землю. Поганец бежал. Напугался? Так напугался, что бросил его здесь?
***
–Стрёмно как-то, – пожаловался Лорне, оглядывая гладкую площадку, на которой ему положено было сидеть, дожидаясь появления Форна и Джонатана. С их приближением он должен был запустить дымовую завесу, но не выдать себя. Всё было уже готово, и сейчас команда проверяла свои посты.
–Да брось! – отмахнулась Кира. Она была скептиком, каких ещё поискать, верила в науку и только в неё. Но ей нравилось работать на Джонатана, так как тот позволял ей творить, – что ты, страшных мест не видел?
–Мне здесь тоже не нравится, – Матеуш поддержал Лорне, но насмешничать Кире не позволил, – я пойду на свой пост.
–Ещё полчаса! – возмутилась Кира, но Матеуш не услышал. Он уже шёл к своей галерее. – Пунктуальный чёрт! Тьфу!
Кира фыркнула, закрепляя своё презрение к этому тревожному человеку. Он был спокоен в самых опасных местах, и равнодушно стоял с камерой в домах, куда люди боялись ступить без священника, но страшно тревожился о том, что может не успеть на свой пост или опоздать на работу. От того и приходил всюду заранее.
Кира этого не одобряла. Она считала, что человек разумный должен рассчитывать время точно, а опоздание в пять минут – это пустяк. Матеуш же, за каждую минуту опоздания мог всерьёз заболеть.
***
Матеуш не был виноват в том, что в этот раз пунктуальность его подвела. Он приготовился ждать, он держал часы у самого носа, напряжённый как струна, ожидая своей минуты, когда…
То, что здесь есть крысы, Матеуш знал. Но то, что они такие странные – нет. Матеуш только в раздражении повернул голову на повторяющийся шорох за спиной, повернулся, чтобы узнать, что его там пытается отвлечь, и увидел то, что уже не смогло его отпустить.
Крысы двигались к нему навстречу. И чёрт бы с ними, но как они двигались! Если смотреть со стороны, казалось, что это был человек, обвитый крысами. Крысы висели друг на друге, и шли к нему так, как шло бы двуногое существо. Они шевелились, они были одной страшной копошащейся массой, которая приближалась с беспощадной быстротой к Матеушу.
Он вскочил, не зная, куда податься, не имея возможности закричать (от ужаса стянуло горло), и попытался прорваться мимо, чтобы выскочить из страшной галереи, но это ему не удалось. Масса распалась, и стала крысиным потоком, который навалился на Матеуша, погребая его под собой, под сотнями ужасных лап и хвостов, под отвратительным крысиным запахом и какой-то гнилью…
***
А вот Кира нарвалась сама. Тень, вышедшая из стены, была принятая ею за проекцию от Лорне, и ей бы не обращать внимания, так нет! вздумалось поехидничать, поговорить. Кира подставила к фигуре рожки, посмеялась и крикнула в темноту:
–Лорне, гениально!
Темнота не ответила. Вместо этого она обрела лицо. Тень повернулась на её голос и Кира поняла, что сейчас произойдёт нечто страшное. Она бросилась бежать, но тень опередила её и оказалась перед нею. Она вышла из стены и стояла мрачным возвышением, без лица и тела…
–Я ничего не делала! – закричала Кира в отчаянии, но тень была неумолима.
Едкая боль, мгновение, кровавый туман в голове и пустота – вот и всё, что осталось от сознания Киры. Она была ещё жива, когда тень собирала её кровь – тёплую кровь, но уже отравленную местным смрадом и местной ненормальностью.
Равнодушное тело упало к ногам тени. Сама тень, непонятная и незамеченная исчезла в стене.
***
Лорне повезло больше. Его сердце успело разорваться от ужаса. Он ничего не видел и ничего не слышал, хотя отчаянно напрягал зрение и слух. Но ничего не происходило, и всё же…
Вокруг было темно. Лорне чувствовал, что эта тьма живая. И она смотрит на него, смотрит в него. Погас фонарик, но Лорне этого даже не заметил – темнота или то, что в ней было, пригвоздили его к месту, и он остался, остался чувствовать, как растёт, как ускоряется частота его сердцебиения. Потом боль, и спасение – пустота.