— А Берту Дейл знаешь? — решила она второй раз подряд ткнуть пальцем в небо.
— Мы вместе посещаем клуб Лорелеи, — с готовностью признался несчастный: Дьюхарст его так и не выпустил.
— Ага! — воскликнул инспектор с триумфом. — А ты знаешь, что…
Но Кензи снова со всей мочи наступила ему на ногу. Рано еще говорить про смерти! Сверкнула на него глазами, инспектор так и умолк, не возопив.
— Тогда почему ты здесь? Разве у вас заседание не сегодня?
— Никто не пришел, — в отчаянии заявил молодой человек, и инспектор наконец отпустил его воротник: пришлось тереть ногу сквозь мокрый ботинок — так больно. — А там… в «Паризьен»… бобби* набежали…
— Ты их не особо жалуешь? — прищурила глаз Кензи.
А сама подумала: врет. Ведь Дидье ясно сказал: до Бейкера никто не приходил в «Паризьен».
— Да кто их жалует… — пожал плечами пленник.
Инспектор Дьюхарст набрал воздуха полную грудь, чтобы снова чего-нибудь не испортить. Кензи показательно приподняла ботинок и вернулась к допросу:
— А Лорелея? Жалует?
— Не особо, — криво усмехнулся, вероятно, воздыхатель. — Она говорит, в Скотленд-ярде дефицит с мозгами.
Дьюхарст побагровел, но промолчал. Парень продолжил:
— Но на улицах Лондона все еще хуже. Потому они и справляются.
— Да уж… про улицы я с тобой согласна…
Надо сначала посмотреть, что это за фрукт. А потом уж и во лжи уличать.
Колин Дьюхарст мрачно уточнил:
— Бежать-то почему намылился? У самого небось рыльце в пушку?
— А мало ли страшных людей в мире. Вот вы — кто такие? — поинтересовался парень.
— У тебя ключей от ее квартиры нет случайно? — поинтересовалась Кензи.
— Тогда бы я тут не сидел, — фыркнул парень. — Я же не Александр Бретт, — и это имя было выплюнуто с явными нотками ревности.
Значит, воздыхатель.
— Меня зовут Кензи, — протянула девушка ладонь, доброжелательно игнорируя вопрос. — А тебя?
— Джек, — с готовностью представился воздыхатель Лорелеи. — Джек Джонс, я посыльный в «Макмиллан». Эй, — обратился он теперь к Дьюхарсту, что хмуро отворял дверь, — так ты кто и почему у тебя ключ? Ты ведь не Бретт!
— Я как раз из бобби, — проворчал Дьюхарст недружелюбно. — И твоя Лорелея Блейк уже вторые сутки как пропала. Говоришь, из «Макмиллана», а не знал?
Джонс вскрикнул, побледнел и прикрыл рот ладонью, как барышня.
— Значит, она действительно?.. Роза?..
Дьюхарст сделал приглашающий жест.
— Поговорим. Прошу. Все издательство говорит, ты по ней вздыхаешь, а ждешь под дверью.
— Так я…
Они поднимались по ступеням, Джек — посередине, без возможностей отступления. Кензи спросила его из-за спины:
— А Александр Бретт ходил в ваш клуб?
— Александр Бретт?! — Джек Джонс обидно расхохотался. — Да куда ж такой шишке интересоваться клубом Лорелеи!
Инспектор подал голос и открыл вторым ключом дверь в непосредственно жилище Лорелеи:
— Но ведь они были возлюбленными?
Тем временем шотландка, словно и не умирала в трубе четверть часа назад, сбросила плащ прямо ему под ноги и осторожно сунула нос в пустую квартиру.
— Вы тогда общайтесь, — бросила она мужчинам. — Подождете на лестнице, ладно?
— Вот именно, — кивнул Дьюхарст и шагнул вслед за шотландкой, прикрывая дверь перед носом незадачливого Джека.
— Эй, инспектор! — обернулась Кензи возмущенно.
Без света из окон на лестничной клетке здесь сделалось совсем сумрачно.
— Джек Джонс — ценный свидетель! Вы бы лучше с ним пообщались.
— О чем? — уточнил Дьюхарст.
— Вы же сами не хотели, чтобы я учила вас выполнять вашу работу, — прошипела Кензи, — так покажите, что умеете! Он наврал, что был в «Паризьен» утром… Так, а это что?..
На небольшом столике лежали стопкой газеты.
— У вас есть спички? — негромко уточнила она у инспектора, что все еще замер на пороге, размышляя, послушаться самозванку-сыщика или заявить, что она бездарь, и вовсе ничего не делать.
И она ведь сама сказала Джеку оставаться на лестнице. Или что — им обоим?.. Абсурд!
Поэтому протянул коробок молча. В портсигаре остались сухими.
Кензи чиркнула спичкой, зажгла газовый рожок. Комната ожила на свету. Тяжелые портьеры, секретер с парой книг в аккуратной стопке, небольшой комод и туалетка. Фотография в рамке. Неопрятный гребень с застрявшими волосами. Кензи взяла его в руки и продемонстрировала, ухмыляясь:
— Мы не так уж и похожи. Я не такая неряха.
Возле старой тахты на столике открытая бутылка вина, два бокала. Два?.. И привлекшие внимание в сумраке белым пятном газеты. Мун хищно бросилась к ним, перебирая в спешке, наконец издала победный вопль: